– Ты мне про шарманки доложи. Сколь сделать можешь и в какой срок?

– Человека, способного шарманкой править, нужно семь лет учить. Англичане, что со мной приехали, столько лет науки и превозмогали, но таких и десятка нет, – решил я зайти от печки. – Школяры в Архангельске всего два года занимались, а в Котласе – одну зиму. Так что лет через пять-шесть появятся и здесь люди, способные со столь непростыми устройствами работать. А пока приходится доверять недоучкам, каждое их действие контролируя. Обождать придётся, Фёдор Юрьевич. Ведь даже если собрать вместе девять баб, за месяц они не родят. То же самое и с количеством шарманок. Если делать их наспех, неумелыми руками, то они будут плохо везти. Умельца же в три дня не выучишь. Но я пекусь и об этом. И тут тоже нужно несколько лет подождать. К той поре Пётр Алексеевич окончательно встанет на крыло и ужо покажет всем, куда Кузькина мать посылает раков зимовать. Возьмёт державу твёрдою рукой и позволит мне ходить по всем рекам и грузы возить.

– Зачем тебе грузы возить? Ведь и без того богата!

– Без дела скучно.

– А песню спела, чтобы Лизка в царицы не метила?

– Не метит она. Это чтобы Пётр Алексеевич к ней свататься не измыслил. В земле русской обычаи старинные блюсти надобно. – Это я вставил слово мудрое.

– Пушки, что ты поставила, те же, какими с англичанами в Белом море билась?

– Нет. Эти лучше. Легче и калибром крупнее.

– Тогда почто на шхуну свою такие не поставила?

– Под ту огнезапасу много наготовлено и лафет хитрый излажен. Переделывать дюже многодельно, а смысл невелик: у врагов и таких нет. Зачем бить молотом, если довольно и ладонью прихлопнуть?

– Ишь какая разумная! Даром что баба. Тогда расскажи мне: что забыла в Мангазее?

– А может, ты, Фёдор Юрьевич, разобъяснишь мне, где эта самая Мангазея была и отчего её не стало?

– Где она в точности, того не знаю. А не стало её потому, что в городе этом англичане торг вели беспошлинно, пользуясь данными им привилегиями. Та самая лондонская Московская компания богатела, а казна от этого не наполнялась.

– То есть что, англичане дотуда на морских судах доходили? – удивилась Софи.

– А чего бы им не доходить?

– Разве льды им не препятствовали?

– Про льды и пути не ведаю. Но обязательно выясню.

– Пожалуйста, Фёдор Юрьевич, миленький, разузнайте? Может, карты какие-то где-то сохранились? Так бы крепко они мне помогли! А вы, я знаю, всё-всё разузнать можете.

Ну да, припомнил я, что князь этот чем-то вроде контр разведки занимался. Или политическим сыском? То есть фигурой был очень сильной.

– Ты в своём ли уме, девка! Ты же и есть та самая англичанка, от которых эту дорогу закрыли. Наглость твоя просто немыслима. Жаль, что Пётр Алексеич к тебе пристрастен, а то бы мигом в железа заковали и в края холодные отвезли. Так что ни в Мангазею не суйся, ни в Чусовую. Этот путь нынче тоже для иноземцев запрещён. Даже если они фрейлины самодержицы.

Вот так одним плевком в душу этот дядечка и перечеркнул мне все планы на лето.

Этой ночью Софи долго не спала, досадуя на то, что столь долго вынашиваемые планы сорвались. Обидно было – сама проговорилась Ромодановскому о своём намерении заглянуть в реку Чусовую. Смолчала бы – потом имела бы право честно сказать: не знала, мол. Да и могли об этом просто не узнать: вряд ли там острог стоит или таможня. А вот насчёт Мангазеи – тут куда как хуже. Кто бы мог донести? Ведь всего-то и был об этом один мимолётный разговор. Видимо, приглядывают за корабельным двором, пусть и негласно, зато недреманно.