Все погружаются в невеселые мысли, пока добираемся до места.

Менты уже здесь. Здороваемся с ними.

Всех давно знаем. По долгу службы часто приходится сталкиваться. Да и брат один из них.

Водитель двухсотого Лэнд Крузера, что пострадал в аварии, сам стоит возле машины на обочине. Спасать его необходимости нет. А вот голубая Форт Фиеста и явно женщина за рулём пострадали намного больше. Ее пока не видно. Стекла машины слегка припорошило снегом, отчего разглядеть с дороги, какое состояние у водителя, не удается.

- Эта полоумная без сознания. Не знаю, каким местом она думала, выезжая на обгон, - психует водитель Крузера.

Начкар останавливает его, поднимая ладонь.

Правильно.

Нам похрен на его мнение. Первостепенная задача - спасти пострадавших. Остальная лирика потом.

Кювет небольшой и явно машина не была перевёрнута, потому что крыша цела. Но боковая стойка со стороны водителя примята. Скорее всего, зажало дверь.

С каждым шагом приближения к машине сердце начинает грохотать в груди все сильнее. Не понимаю своего состояния. Да, авария – это всегда жесть, но работаю я не первый год, и тремор в руках от волнения контролировать привык.

Очищаю от снега боковую дверь своими крагами и вижу каштановые волосы, рассыпанные по стеклу. Водительница явно ударилась головой. Едва уловимые ассоциации начинают всплывать в сознании, но я резко обрываю их.

Со мной это не в первый раз. Особенно тяжело было в первый год после приезда. Тогда любую хоть немного похожую на нее девушку я принимал за своего Котенка. Сердце также начинало буйствовать, пока не приходило запоздалое осознание факта, что я тупо обознался. За этим чувством шло разочарование, затем смирение. Только недавно научился жить без этого щемящего чувства, что не даёт вдохнуть полной грудью. И вот опять.

Втягиваю носом холодный воздух и выдыхаю, отбрасывая все лишние эмоции и концентрируясь на спасении пострадавшей.

Тяну дверь, но она не поддается.

- Мужики, тут дверь заклинило! Тащите ГАСИ! Будем вскрывать! - кричу своим.

Внезапно становится слышен плач ребенка из заднего сиденья.

Поджимаю губы, безмолвно матерясь. Ребенок в аварии - это самый треш. Если взрослые сами виноваты в нелепых авариях, то из-за необдуманных поступков страдать приходится детям.

Палыч подходит к задней двери, открывая и доставая рыдающего мальчика. Он вроде бы цел. Наверное, страх выплёскивается в нем крокодильими слезами.

- Мама! Я хочу к маме! – кричит он, пытаясь вырваться.

- Все с твоей мамой будет хорошо, - обещаю ему, ещё сам не совсем уверенный в этом. Травма головы – это как русская рулетка. Никогда не знаешь, где аукнется.

Не теряя времени, подключаем гидравлический аварийно-спасательный инструмент и начинаем пробираться к ней, используя дверной расширитель.

Дверь поддается. Снимаю краги с рук и протискиваю руку внутрь, чтобы она не упала на снег, когда откроем дверь на весь проем.

Пальцы начинает покалывать от прикосновения к нежной коже.

Все! Харе! Угомонись уже! Не она это!

Надо просто увидеть лицо этой девушки, чтобы меня отпустило… Всегда отпускает.

Дверь открывают, и я ловлю ее, укладывая на руки. По-хорошему пострадавшую надо положить на ровную поверхность и не трогать до приезда скорой, но я не могу. Это что-то сильнее меня. Как магнитом тянет к ней. Сам не понимаю почему. А ещё ее запах…

Сглатываю.

Неосознанно в груди сдавливается от распирающего чувства. Аккуратно отодвигаю волосы, что закрывают лицо, стараясь не касаться небольшой раны на голове, и зависаю.

В первый раз после стольких лет ожидание и реальность сходятся. И это как атомный взрыв. Перестаю дышать, глядя на нее.