– Это также мне нравится, сказал Атос, делая учтивый знак головой д’Артаньяну: – это может сказать только человек с умом и с сердцем. Я люблю людей таких как вы, и вижу, что если мы не убьем друг друга, то я всегда буду находить истинное удовольствие в вашей беседе. Дождемтесь, пожалуйста, этих господ, я свободен и сверх того дело будет правильнее.

– Ах! вот кажется один из них!

В самом деле, на конце улицы Вожирар показался гигантский Портос.

– Как! сказал д’Артаньян, – ваш первый секундант г. Портос?

– Да, разве вам это не нравится?

– Нет, нисколько.

– А вот и другой.

Д’Артаньян посмотрел в ту сторону, куда указал Атос, и узнал Арамиса.

– Как, сказал он еще с большим удивлением чем в первый раз, – ваш второй секундант г. Арамис?

– Без сомнения: разве вы не знаете, что мы всегда вместе, и что нас называют между мушкетерами и гвардейцами, в городе и при дворе: Атос, Портос и Арамис, или трое неразлучных. Впрочем, так как вы приехали из Дакса или из По…

– Из Тарб, сказал д’Артаньян.

– Вам простительно не знать этих подробностей, сказал Атос.

– Вас справедливо так назвали, господа, сказал д’Артаньян, – и если узнают мое приключение, то оно послужит доказательством, что ваш союз основан не на контрастах.

В это время Портос, приблизившись, поздоровался с Атосом; потом обернулся к д’Артаньяну и остановился с удивлением.

Скажем, между прочим, что он переменил перевязь и снял плащ.

– А! сказал он, – что это значит?

– Я дерусь с этим господином, сказал Атос, показывая на д’Артаньяна, и сделал ему знак приветствия рукою.

– Я тоже с ним дерусь, сказал Портос.

– Но не ранее часа, отвечал д’Артаньян.

– И я тоже дерусь с этим господином, сказал Арамис, приближаясь в свою очередь.

– Но не ранее двух часов, также спокойно сказал д’Артаньян.

– Ты за что дерешься, Атос? спросил Арамис.

– Право не знаю, он задел за мое больное плечо; а ты за что, Портос?

Атос заметил, как промелькнула легкая улыбка на губах Гасконца.

– Мы поспорили о туалете, сказал молодой человек.

– А ты, Арамис? спросил Атос.

– Я дерусь за богословие, отвечал Арамис, делая знак д’Артаньяну, чтоб он не говорил о причине дуэли.

Атос вторично заметил улыбку на губах Д’Артаньяна.

– В самом деле? сказал Атос.

– Да, мы не согласны в смысле одной Фразы из св. Августина, сказал Гасконец.

– Это решительно умный человек, прошептал Атос.

– Теперь, когда вы собрались, господа, сказал д’Артаньян, – позвольте мне извиниться перед вами.

При слове «извиниться» Атос нахмурился, презрительная улыбка мелькнула на губах Портоса, и отрицательный знак головою был ответом Арамиса.

– Вы меня не понимаете, господа, сказал подняв голову д’Артаньян… В это время лучи солнца, падая на его голову, освещали тонкие и смелые черты его лица: – я прошу вашего извинения в таком случае, если не успею расквитаться со всеми вами, потому что г. Атос имеет право убить меня первый, что значительно уменьшает цену моего долга вам, г. Портос, а вам, г. Арамис, почти уничтожается. Теперь повторяю мое извинение, но только в этом – и к делу.

При этих словах, с величайшею ловкостью, д’Артаньян вынул шпагу. Кровь прилила к голове д’Артаньяна, и в эту минуту он готов был обнажить шпагу против всех мушкетеров королевства, как обнажил ее теперь против Атоса, Портоса и Арамиса.

Было четверть первого. Солнце было в зените, и место, избранное для сцены дуэли, было вполне открыто для действия лучей его.

– Очень жарко, сказал Атос, вынимая в свою очередь шпагу; – а я все-таки не могу снять камзола, потому что сейчас чувствовал, что из раны моей лила кровь, и не желаю беспокоить господина д’Артаньяна видом крови, которую не он мне пустил.