Мистер Фрэнсис закивал – с таким видом, точно верил каждому его слову. А может, и правда верил. Ведь то, как-никак, была банда самого Диллинджера.

Джонни остановился у бензоколонки, заправился и купил всем содовой. Джек присосался к своей бутылочке, точно там была не содовая, а волшебный нектар, точно он помирал от жажды где-нибудь в пустыне. Но женщина не очень-то позволяла своему поросенку пить. Дала только отхлебнуть, один глоточек. Малыш тянулся к бутылочке и орал, точно его режут.

– Не хочу испортить аппетит перед ленчем, – сказала она Джонни. – Что это с вами, а?..

Джек сидел, закрыв глаза и привалившись головой к боковому стеклу автомобиля. Я было подумал, что он снова вырубился, но тут он открывает глаза и говорит дамочке:

– Заткните пасть своему выродку, мэм, иначе это сделаю я.

– Кажется, вы забыли, в чьей едете машине, – эдак с подковыркой замечает она.

– Дай ему бутылку, сучка! – говорит Джонни. Он по-прежнему улыбается, но только это совсем другая улыбка. Она смотрит на него и бледнеет, прямо вся краска отливает от щек. Мистер Поросенок получает свою бутылочку, а будет или не будет он есть ленч, это уже никого не колышет. Еще через двадцать миль мы высаживаем семейство в маленьком городке и направляемся в Чикаго уже без них.

– Мужчина, женившийся на такой женщине, имеет то, что заслуживает, – замечает Джонни. – И уж он-то получит сполна, будьте уверены!

– Она позвонит копам, – говорит Джек, по-прежнему не открывая глаз.

– Ни хрена не позвонит, – небрежно и уверенно отвечает Джонни. – Да такая скорее удавится, прежде чем никель потратит. – Он оказался прав. На всем пути в Чи мы видели лишь двух синих «жучков», но каждый ехал себе своей дорогой, а сидевшие в них парни даже не притормозили, чтобы взглянуть на нас хорошенько. Так что Джонни, как всегда, везло. А вот Джеку – нет, достаточно было хотя бы мельком взглянуть на него, как тут же становилось ясно, что вся везуха для него кончилась. Мы еще и к «Луп»[23] не успели подъехать, как он начал бредить и звать мать.

– Гомер? – окликнул меня Джонни и игриво покосился в мою сторону. Знал, чертяка, как это меня всегда раздражает. В такие моменты он походил на девицу, собравшуюся пофлиртовать.

– Чего? – грубо огрызнулся я.

– Нам некуда ехать. Здесь еще хуже, чем в Сент-Поле.

– Езжай в «Мерфи», – сказал вдруг Джек, по-прежнему не открывая глаз. – До смерти охота холодненького пивка. Умираю от жажды.

– «Мерфи», – задумчиво повторил Джонни. – А что, недурная идейка.

Так назывался ирландский салун на Саут-Сайд. На полу опилки, мокрые и грязные столы, два официанта, трое вышибал, дружелюбно настроенные девушки за стойкой бара и комната наверху, где с ними вполне можно найти приют. Еще несколько комнат находились в задней части помещения, там иногда устраивались деловые встречи, но чаще они пустовали. Таких заведений в Сент-Поле насчитывалось целых четыре, а вот в Чи их было всего два. Я запарковал «форд» Фрэнсисов в боковом проулке. Джонни находился на заднем сиденье, рядом с нашим бредящим другом – мы все еще не решались называть Джека нашим умирающим другом. Сидел и прижимал голову Джека к лацкану пиджака.

– Ступай и приведи из этого крысятника Брайана Муни, – сказал он мне.

– А что, если его там нет?

– Ну, тогда даже не знаю, – задумчиво протянул Джонни.

– Гарри! – вдруг заорал Джек. Наверное, звал Гарри Пирпонта. – Эта шлюха, которую ты мне подкинул, наградила меня чертовой гонореей!

– Ступай, – повторил Джонни и погладил Джека по голове, да так ласково, прямо как мать родная.