– Я скоро вернусь и проверю, как поживает обморожение. Не шумите здесь.

Вышла, плотно закрыла дверь, повернула ключ в замке, чтобы никто не подумал зайти. Первым делом подумала о том, что необходимо раздобыть хотя бы мужскую футболку размером побольше, и спрятать под ней этого Сая, пока не начала заливать слюнями все полы. Или, еще хуже, распускать руки. Бедный мужик точно сбежит от озабоченного медика.

– Сай. Баран, – с досадой проговорил Таймин в пустую комнату. – Ничего лучше не придумал, чем вспоминать о ней постоянно.

Некоторое время просто держал планшет в руках, оттягивая время. Хотел узнать, что произошло за три дня, и в то же время безумно боялся худшего. Разнервничался так, что стали влажными бинты на ногах, и сердце зачастило. Еще чуть подождет, и вернется Рихана, а при ней он ничего читать не станет, не настолько уверен в своей выдержке.

Вздохнул, зашел в сеть. Начал со своей школы, которая вдруг стала знаменита: заголовки пестрели информацией о том, сколько людей погибло в Койе Канхёдже всего лишь за один триместр, и как запятнала свою репутацию школа, которой долгое время руководил преступник. Хмуро читал Таймин о своих связях с теневыми дельцами, о своем сказочном богатстве, нажитом торговлей наркотиками. И о противостоянии гвардии, сговоре с группировкой. Его попросту объявили бандитом, предъявив следствию три шприца с нолином, которых оказалось достаточно, чтобы начать розыск. И назначили награду за любую информацию о бывшем ректоре. Его фотографиями были облеплены все здания центральных районов. Скоро, наверное, гвардейцы доберутся и до ворот приюта.

Но и это отступило на задний план, когда отыскал запись из самой школы, снятую уже после того, как Райер заставил его покинуть бал. Замирая, стискивая зубы, вгляделся в прыгающие кадры, снятые кем-то из учеников. Задержал дыхание при виде отлетевшего на пол Райера, ощутил холодный ужас, когда следом упал Джун, обливаясь кровью. С ненавистью зарычал на белые плащи, неподвижно стоявшие вокруг братьев.

Внутри все болезненно сжалось, выдавливая воздух до кончиков пальцев, не сразу Таймин осознал, что так сильно сжимает планшет, что порезался о его края. С трудом разжал руки, не сводя широко открытых глаз с застывшей на экране картинки, которая, казалось, навечно отпечатается в сознании.

Первым порывом было встать и бежать. В одеяле ли, босиком – все одно. Добраться до штаба, чтобы узнать, где сейчас два инспектора. Таймин уставился в стену, комкая одеяло и пачкая его в крови. Потом вернулся в сеть, пытаясь отыскать хоть что-то о Джуне и Райере. Но, кроме короткого сообщения, что им двоим предъявлено обвинение, больше не нашел ни словечка, ни домысла, ни намека. Выжил ли Джун, или он уже холодный лежит в лаборатории, а Райер в неведении бьется о стены камеры? Помог ли им отец или отошел в сторону, равнодушный к страданиям детей? Если верить тому, что говорил Райер, то вряд ли они дождутся жалости.

С силой Таймин сжал виски, так, что затошнило. Осознание катастрофы поднималось все выше и выше, заслоняя комнату, пока не перестал что-либо различать вокруг себя. Судорожный всхлип ободрал горло, потом еще один. Тлеющая до этой поры в душе отчаянная надежда, которая придавала ему сил идти дальше, выжить, чтобы потом встретиться с братьями, неслышно угасла, снова оставив в одиночестве против всей гвардии. Уже против всей страны, каждого жителя, который укажет на него пальцем, как только увидит.

– Хён, – тоскливо позвал Таймин. Дыхание перехватило, стоило только вспомнить их долгие разговоры в виртуальных подземельях и за вполне настоящей сайхвой в темноте комнаты. – Шайса… Чтоб вас, упертые мальчишки…