Погуляв с полчаса, я понял, что чувствую себя в толпе богатых бездельников не просто легко и непринужденно, но даже вполне комфортно. Мне не составляло никакого труда выдавать себя за такого же хлыща, как любой из тех, что то и дело попадались мне навстречу. Единственным предметом, несколько портившим общее впечатление от моей внешности, был портфель, который я нес в руке. Но с этим приходилось мириться, поскольку в портфеле находились вещи, необходимые для работы. Мне оставалось только придать себе несколько чопорный вид, позволявший сразу же опознать во мне одного из истинных сынов туманного Альбиона, которым, по мнению подавляющего большинства жителей континента, была свойственна некоторая чудаковатость.

Почувствовав себя уверенно в 1906 году, я остановил проезжавший мимо кабриолет и велел кучеру отвезти меня к ресторану «Александрия», находившемуся на том же конце города, что и вилла графа Витольди.

Поездка заняла около получаса. Кучер не торопился, а я не требовал от него погонять лошадь. Мне было приятно ехать не спеша мимо цветущих садов и великолепных фонтанов, в струях которых переливались радужные отблески солнечного света, мимо площадей со стилизованными под античность статуями, облюбованными стаями сизых голубей, мимо великолепных фасадов домов с широкими мраморными лестницами и небольших уютных летних кафе, прячущихся в тени веранд, затянутых лианами дикого винограда. Кучер превосходно знал свое дело – к указанному месту он вез меня, быть может, не самой близкой, но зато уж, несомненно, самой красивой дорогой.

Выйдя из кабриолета возле ресторана «Александрия», я щедро расплатился с кучером, дабы у него, так же как и у меня, остались самые приятные воспоминания о нашей поездке. Окинув взглядом фасад ресторана с гигантскими мраморными львами по краям лестницы, возложившими передние лапы на большие шары, я про себя отметил, что здесь можно будет пообедать.

В этой части города гуляющих было значительно меньше. Поэтому я придал своему лицу выражение серьезности и даже некоторой озабоченности. Походка моя по-прежнему оставалась неспешной, но при этом в ней уже не присутствовало ленивой расслабленности. Каждому взглянувшему на меня сразу же должно было стать ясно, что я вовсе не без дела прогуливаюсь по улице, а пытаюсь таким образом скоротать время, оставшееся до серьезной деловой встречи, на которую я прибыл слишком рано.

Пройдя чуть более ста метров по улице, укрытой от солнца развесистыми кронами цветущих каштанов, на перекрестке я свернул налево. Улица, на которой я оказался, была еще более тихой и безлюдной. Медленно спускаясь под едва заметный уклон, ее брусчатая мостовая вела меня к берегу моря, поделенному на участки, принадлежащие частным лицам.

Виллу графа Витольди, знакомую по фотографиям, я узнал без труда. Своей архитектурой она заметно отличалась от всего, что можно было увидеть вокруг. Это было приземистое двухэтажное здание с плоской крышей, построенное по эскизам архитектора, предчувствовавшего или же гениально предугадавшего пришествие эпохи конструктивизма. Здание находилось в глубине сада, за которым, судя по его запущенному виду, не очень старательно ухаживали. Сад же окружала двухметровая ограда из металлических прутьев толщиною в два пальца, переплетенных тремя полосами шириною в ладонь. Через каждые полметра изгородь украшали выкованные из металла стилизованные щиты ромбической формы с причудливой виньеткой из переплетающихся ржаных колосьев и виноградных листьев по краю и оскаленной львиной мордой в центре.