Но Вета Павловна не стала ругать меня перед завучем. Она что-то тихо ему объяснила. Завуч посмотрел на меня, почему-то вздохнул и ушёл из класса.
– Сероглазов! Твой папа работает только днём? – спросила Вета Павловна.
– Да, – ответил я и ещё больше захотел провалиться сквозь землю.
– Попадёт тебе, – шепнула Снежка. – Но я приду и заступлюсь за тебя. Я знаю, почему ты залаял. Ты про щенка думал. А я в детском саду тоже мяукала, когда скучала по кошке Цапке. Тебе кто страшней – завуч или директор?
– Завуч, – ответил я и знаком попросил Снежку замолчать.
Мне было не до разговоров. Кыша-то я привязал для дисциплины, а сам не слушаю объяснений, изобретаю уборную для щенков и, главное, лаю прямо на уроке. Ничего себе воспитатель щенка! Вот придёт вечером Вета Павловна, расскажет про всё папе и маме, и тогда – прощай Кыш!.. Но нет! Я этого не допущу!
Меня зло взяло, и я заставил себя внимательно слушать урок.
Вета Павловна три раза вызывала меня повторять, и я повторял без ошибки. На третий раз она сказала, что я могу быть дисциплинированным и сообразительным. Нужно только как следует захотеть, и я всегда буду молодцом.
– Вот это я больше всего люблю, когда сначала ругают, а потом хвалят, – не удержавшись, опять шепнула Снежка и получила замечание.
– Снежана Соколова! – сказала Вета Павловна. – Я пересажу тебя за другую парту. А ведь ты обещала хорошо влиять на Сероглазова!
– Это я случайно последние разы забываю про дисциплину. Скоро я ни одного замечания не получу, – пообещала Снежка.
– Посмотрим, – сказала Вета Павловна, построила нас в пары и предупредила, чтобы никто не убегал без спроса, как вчера Алёша Сероглазов.
Но я и сам бы не убежал. Я старался не забывать про дисциплину.
В коридоре около стенгазеты опять толпились старшеклассницы, а Рудик Барышкин им что-то рассказывал. И никто не знал, что он вчера натравливал большую злую собаку на малыша Кыша…
На улице Снежка наконец сказала мне своё желание. Она хотела, чтобы я завтра принёс в школу щенка.
– Прямо на урок? – ужаснулся я.
Но Снежка согласилась, что можно принести Кыша на переменке, а потом отнести обратно.
– Лучше ты приходи ко мне и смотри на него сколько хочешь, – сказал я. – И у меня, и у Кыша испытательный срок. Если он попадётся в школе, знаешь что будет?
– Скажи уж, что струсил, – усмехнулась Снежка. – Я тебе сказала своё желание, а ты струсил.
– Не струсил, а дисциплина, – сказал я. – Вот кончится испытательный срок, и принесу Кыша. Честное слово.
– Ну ладно, – смягчилась Снежка. – А знаешь, какое желание у меня было сначала? Фамилию твою взять. Мне она очень нравится.
– Обыкновенная фамилия. Бери, если хочешь, – сказал я.
– Я бы взяла. И мне бы говорили: «Соколова-Сероглазова! Иди к доске». Ведь у нас в классе есть девочка с двойной фамилией – Иванова-Зеленко. Только так нельзя. Я уже узнавала у бабушки, – пожалела Снежка.
Напоследок она спросила номер моей квартиры, пообещала как-нибудь зайти, и мы попрощались…
Глава 24
Как только я отвязал Кыша, он сразу забыл про обиду, запрыгал вокруг меня, стараясь лизнуть руку и радостно визжа.
Я налил супа себе и ему. Он посмотрел на миску, понюхал её, зашевелил ушами и спросил:
«Р-ра! А где же кость?»
– Сегодня нет кости. Вот позанимаемся, пойдём в магазин и купим за девяносто копеек суповой набор. Там много костей. Хватит и тебе, и папе. Ешь.
Кыш вытащил из-под матрасика кость, положил её в миску и только тогда начал лакать суп.
«Ну и ну! – удивился я – Прямо в моего папу!»
В подъезде, когда мы шли гулять и в магазин, нас обогнал Рудик Барышкин с Герой. Мы с Кышем встали в угол, уступив им дорогу, но Рудик, проходя мимо нас, дёрнул Геру за поводок. Она замерла, раскрыв пасть, не рычала, не лаяла, только шерсть у неё на загривке встала дыбом и глаза налились кровью.