– Мальва, сидеть! – с голосом я справилась.

Собака села, но расстояние до вошедшего сократила и теперь была между нами. Угрозу она не демонстрировала, только внимание к каждому возможному движению этого человека.

– Миронушка! – ожил Петрович, откашлялся и привстал со стула. – Это же свои. И девочка, и собачка ее. Свои они. Всегда ходят. Пострелять, значит.

– Угу, – мужик отлепился от стены и подошел к стойке с ружьями. – На все.

Бросил купюру на стойку. Мне стрелять разом расхотелось. Бросить бы ружье и бегом домой, а дверь закрыть на все запоры и, зажав в руке телефон, приготовиться звонить ноль-два.

– Давай! – кивнул качек. – Посоревнуемся!

На меня он не смотрел, только на цели.

– Да, я домой хотела…

– Что так? Время детское, – в его голосе отчетливо слышался приказ остаться.

Он прицелился и выстрелил. Метко. И было видно, что доволен собой.

– Вот, мастер. Вот, молодец, – подал голос Петрович.

«Миронушка» на него глянул, и тот затих.

– Давай, девочка, порадуй дядю, – он снова выстрелил, и опять в цель. – Ха!

Я заметила, что настроение его улучшается соразмерно метким выстрелам. Но на пятый раз он промазал, и брови его сошлись на переносице. Интересно, а как дядя относился к чужим успехам и неудачам?

– Молодец! – три моих выстрела подряд были в яблочко. – А зовут тебя как, красавица?

Стреляла я, а он щурил глаза, рассматривая меня, и только что не мурлыкал. Вот ведь, поиграться решил, как с мышкой.

– Елена, – сказала спокойно, нажала курок и снова поразила цель.

– Елена Прекрасная, значит, – хохотнул и начал заряжать ружье.

– Можно просто, Елена, – я поставила ружье вертикально и стала ждать его выстрелов.

– Сергей, – он коротко глянул на меня и подмигнул.

– А, я решила, было, что у вас более редкое имя. Или мне послышалось?

– Миронов-фамилия. Это Петрович по-родственному меня так назвал.

Наш старый друг при этом крякнул и постарался вжаться в стул, чтобы быть совсем незаметным.

– Откуда такая меткость, Елена?

– Так ведь стреляю часто. Я здесь завсегдатай.

– Что-то я раньше тебя не замечал?

Пришлось пожать плечами, не знаю, мол. Не рассказывать же ему о себе всю подноготную.

– Москвичка! Приехала погостить к бабушке, – встрял Петрович.

– Вот как, – хмыкнул Сергей и отложил ружье в сторону.

– Да. Гощу я здесь. И мне пора домой, к бабушке, – я тоже выпустила из рук оружие и повернулась к собаке.

Сергей пропустил нас к выходу и пошел следом. На улице уже было совсем темно, на дорожках безлюдно. От лодочной станции не доносилось ни звука, только со стороны кафе слышалась музыка. Я засунула руки в карманы джинсов. Стараясь справиться с ознобом, сжала кулаки. Меня потрясывало, то ли от ночной свежести, то ли от нервов, потому что новый знакомый не отставал и шел рядом.

– А, что бабушкина внучка в парке в такое время делает? Или в Москве хорошим девочкам можно по ночам одним гулять? Да еще в глухих местах.

– Я не одна, а с собакой.

– Хм, – глянул он на Мальву. – Этот зверь, верно, весь диван пролежал.

– Балую, конечно, – пожала я плечами. – Но с ней мне спокойно.

– В нашем парке я бы не стал на нее полагаться.

– А, что такого в вашем парке? Мы здесь не первый день гуляем, и ничего. Обошли его не раз, и не два.

– Бойкая ты девочка, но не разумная. Я тебя воспитывать не собираюсь, просто предупреждаю, что ночной парк не для таких, как ты. Поняла?

– Да я бы раньше домой пошла, вы же сами соревноваться решили.

– Стрелок ты, что надо. Ничего не скажешь. А живешь ты где?

Мы уже выходили из парка. На площадке перед воротами стоял припаркованный черный «БМВ». Около открытой водительской двери курил блондинистый парень. Увидев нас, он отбросил окурок и сделал несколько шагов навстречу.