Люди, живущие на островах, редко бывают домоседами, будь то простые рыбаки или же королевские дети. Корабль одного из потомков Бьерна Могучего, тоже Бьерна, лет за сорок до моего появления в этом мире отчалил от берега и скрылся в туманной дали. С тех пор ни корабля, ни кого-либо из тех, кто находился на его борту, более не видели. В нашем мире, в том, откуда мы были родом, его когда-то обнаружили вмерзшим в лед у берегов Гренландии. Но неприступная Туле хранила свои секреты.

Труднее всего было вытребовать из музея этнографии Рейкьявика, где бережно сберегались предметы, обнаруженные на корабле, одежду и украшения несчастного Бьерна. Однако клятвенные заверения, что бесценным находкам не будет причинен какой-нибудь ущерб, и официальный запрос министерства образования сделали свое дело.

И когда я впервые ступил на землю Шотландии, вернее, Южной Каледонии, на мне красовалась молекулярная копия «отцовских» сокровищ, а в голове стоял на запасных путях вагон всевозможнейшей информации о близких родственниках, знакомых моей «семьи», нравах, привычках и внутрисемейных отношениях королевского дома Оркнеи. При встрече с королем Лотом вагон начал разгружаться с такой скоростью, что у наивного монарха не возникло и тени сомнения, что я действительно Эстольд, сын его двоюродного брата Бьерна, основавшего колонию на Аландских островах. Некоторые сложности, правда, были после того, когда на смену безвременно убиенному принцу Эстольду прибыл его брат-близнец Торвальд, но и с этой ролью я справился вполне пристойно. Сложно ли, имеючи такого хитроумного помощника, как Лис!

Перерубленное древко со знаменем из золотой парчи вырвало сознание из раздумий и воспоминаний, как выхватывает из сладкого сна отдыхающих солдат сержантская команда: «Подъем!» Гордый зеленый лев, обнаживший в оскале червленые клыки, понуро горбился на блестящей материи, являя собой легкую добычу для двуногих гиен.

– Рейнар! – окликнул я напарника. – Гляди внимательно, где-то здесь должен быть сэр Ивейн.

– Это шо, тот, самый упакованный крендель Камелота? – невольно поморщился Лис.

Сэр Ивейн любил красиво одеваться. И вообще любил красивые вещи. Среди куртуазных рыцарей Круглого Стола даже такие светские львы, как Ланселот и Персиваль не могли тягаться с ним в изысканности манер и возвышенности любви к прекрасной даме. Но, черт подери, я бы первый вызвал на бой всякого, кто усомнился в доблести рыцаря зеленого льва.

– Лис, без комментариев! Герб ты знаешь. Знамя стояло здесь, значит, и он где-то поблизости. Наверняка Артур счел его достойным своего доверия. А если это так, нам нужно его оружие. В рукояти меча – дарохранительница, и либо я первый день знаю Ивейна, либо пергамент там.

– Да вон он! – оглядываясь по сторонам, указал направление остроглазый Лис. – Вон, его там уже какой-то щипач дербанит. Эй, паскуда! – заорал он, бросаясь к мародеру. – Положь где взял! Пасть порву!

Грабитель в добротной кольчуге, опоясанный мечом, но без гербовой котты, услышав крик моего друга, быстро оглянулся, вскочил на ноги и помчался прочь, перепрыгивая через лежащие на земле тела.

– Сучий выползень, – процедил сквозь зубы Лис, когда мы приблизились к пронзенному пятью копьями сэру Ивейну. – Таки успел дернуть. Гляди-ка, яблоко с рукояти меча свернуто, выходит, дарохранительница уже пуста. И надо ж такому случиться, чтобы этот урод начал шарить именно оттуда!

– Лис, этот меч сэру Ивейну подарил я. Он стоит два десятка золотых. Ни один грабитель не станет потрошить дарохранительницу, оставляя при этом без внимания такое ценное оружие. Да и вообще, где ты видел грабителей, которые вместо того, чтобы срезать золотые пряжки, снимать браслеты и фибулы с каменьями, начинают возиться с тайником в рукояти меча?