– Тут, госпожа бардесса, много не заработаешь. Народец нынче не тот, что раньше… Разве что на улицах петь попробуете, но опять же рисково…

– Почему рисково? – не поняла Радислава.

– А-а-а, инквизиция, чтоб ее… – огорченно махнул рукой немолодой трактирщик. – При старом магистре оно-то получше всем нам жилось. А как новый на его место два года назад заступил, так и понеслось… А госпожа бардесса, уж простите, еще и нелюдь.

Радислава только недоверчиво покачала головой. Да, Будапешт, конечно, не Мадрид, не Львов и не Одесса. В этих городах, будь ты хоть вампиром с клыками наружу, тебя в лучшем случае удостоят равнодушным взглядом (ну поздороваются, если ты коллега или сосед), а в худшем – освищут. Но хватать людей… точнее, извините, нелюдей на улицах и тащить в казематы инквизиции – это уже чересчур. Какое-то замшелое средневековье с его охотой на ведьм и кострами. Хотя рисковать действительно не стоит – мало ли что.

По городу девушка шла в солнечных очках с круглыми зеркальными линзами, которые прекрасно скрывали янтарную радужку во весь глаз и овальные зрачки. Глаза – единственное, что выдавало в ней истинного оборотня. Общаясь с трактирщиком, очки пришлось снять. По неписаному правилу всех городов Нейтральной зоны хозяин каждого заведения имел право знать, кого занесло под его кров и какие неприятности он может огрести за это от властей.

Впрочем, пока с Радиславой не случилось ничего плохого. Сейчас оборотничка сидела в общем зале на стойке и неспешно теребила струны, наблюдая за окружающими из-под опущенных ресниц. Патруль инквизиции, вломившийся в зал, она почуяла еще на подходе, но не двинулась с места. А какой в том смысл? Сбежать она все равно не успеет, да и вещи бросать не хотелось. К тому же город еще не сказал, зачем снова позвал ее к себе, зачем дорога повторно привела ее сюда. Вот и пусть все идет своим чередом…

Утро княжны ди Таэ началось с пронзительного вопля и короткого, но весьма емкого по своему содержанию нецензурного комментария. В источник шума полетела подушка, но не успела чародейка окончательно проснуться, как подушка бумерангом вернулась и шлепнулась обратно на нее. Анна разлепила веки и села. Возле дверей стояла жутко мокрая и жутко недовольная Арьята. У ног ведьмочки растекалась лужа воды и валялось перевернутое ведро.

– Это что? – мрачно поинтересовалась она у сонно щурящейся наставницы.

– Охранная система-а-ах… – давясь зевком, пояснила княжна. – Виктор вчера поставил. Мы пришли к выводу, что мои охранные чары не так уж и действенны. – Чародейка выпростала из-под одеяла руку и щелчком пальцев направила на Арьяту поток теплого воздуха. Ведьмочка блаженно зажмурилась. – Лужу на полу убираешь ты, – мстительно напомнила Анна.

– Напугали ежа голой попой, – строптиво фыркнула высушенная ученица, опускаясь на колени и проводя ладонями над лужей на ковролине. Повалил пар, запахло паленым… и пятно мокрое превратилось в пятно горелое.

– Ой, кажется, я перестаралась, – виновато пискнула Арьята, заметив, как вытягивается лицо наставницы.

– И что мне теперь с этим прикажешь делать?! – грозно осведомилась княжна, вылезая из-под одеяла и тыкая пальцем в пятно.

– Ну это можно выдать за останки покусившегося на тебя вампира… Ой какая пижамка! – восторженно заверещала ведьмочка, увидев на наставнице ярко-зеленую пижаму с танцующими мышками.

– Мы ушли от темы, – проигнорировав ее восторги, сказала чародейка. – Что тебе понадобилось от меня в такую рань, заноза?

– Тренировка, – ничуть не обидевшись, заявила девочка.