Мама сжимает мое лицо в ладонях, большими пальцами мягко поглаживает щеки.

– Тебе станет лучше. Требуется время, чтобы поправиться и найти в себе силы жить дальше. Речь не только о телесном здоровье. – Она глубоко вздыхает. – Когда твой отец умер, мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы быть для тебя лучшей матерью.

Мои воспоминания о том времени обрывочны и размыты, потому что я тогда только-только пошел в детский сад. Сейчас я стремительно превращаюсь в развалину, а мама в прошлом преодолевала всё в одиночку, да к тому же заботилась о ребенке.

– Как тебе это удалось, мама? – спрашиваю я. – Тем вечером Ким сказала, что без нее я не умею быть собой, и теперь я начинаю думать, что она была права.

– Я всё еще в середине пути, делаю шаг за шагом, – отвечает она. – Всегда вперед, ни в коем случае не оглядываться назад. И ты сможешь. – Взгляд ее становится серьезным, я еще никогда не видел у нее такого выражения лица. Она протягивает руки, обнимает меня и утыкается лицом мне в шею, так что следующие ее слова звучат приглушенно: – Ты будешь бороться и вернешься.

«Всегда вперед, ни в коем случае не оглядываться назад».

Я думаю об этом, пока разбираю продукты, тайком проношу к себе в комнату упаковки мини-пицц и прячу их в мини-холодильник. Мама сказала, что я буду бороться и вернусь, но до сих пор мне никогда не приходилось бороться в одиночку. Травма плеча, нервотрепка из-за матчей, трудности с учебой – через всё это я прошел благодаря поддержке Ким.

Тем вечером Ким сказала мне, что я смогу жить и без нее.

Вот только она не сказала, как именно мне это сделать.

Беру фотографию, на которой мы вместе стоим перед матчем, сажусь на кровать. Кимберли на фото ослепительно мне улыбается.

Я всегда двигался вперед с помощью Ким. Мы вместе записались на курсы Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, у нас всегда было одинаковое расписание, хотя из нас двоих только она успела выбрать себе специализацию. Раньше я думал, что еще успею определиться, понять, чего мне хочется, а Ким всегда будет рядом и поможет.

Если подумать, у меня самого не было никакого плана, скорее, я составлял план, рассчитанный на нас двоих.

Даже если мне удалось бы придумать такой план для себя, я не смогу двигаться вперед, если меня будет преследовать призрак моей девушки.

Бывшей девушки, напоминаю я себе, и мне тут же становится хуже. Как будто я не имею права скорбеть, могу только винить себя. Даже при мысли о том, что призрак Ким будет меня преследовать, я чувствую себя скотиной. Она не захотела быть со мной при жизни и поэтому теперь является мне повсюду? Я запихиваю фотографию под кровать, понимая, что есть лишь одно возможное объяснение случившегося сегодня вечером.

Только оно имеет смысл.

Возможно, я просто схожу с ума.

Возможно, именно этого я и заслуживаю.

В понедельник утром я первым делом спрашиваю доктора Бенефилд:

– Итак? Я свихнулся?

На прием меня записала мама, чтобы доказать, что я не сумасшедший.

Врач выключает фонарик в форме ручки, убирает в карман и качает головой, глядя на меня с веселой улыбкой.

– Нет. Вы пережили тяжелую утрату, и последствия для вашего организма могут проявляться весьма неожиданным образом.

– Например, я буду видеть призрак Кимберли?

– Например… вы можете видеть то, что вам хочется увидеть, – уточняет доктор Бенефилд и протягивает мне свой айпад. На экране устройства отображаются снимки МРТ моего мозга. – Смотрите.

Она пролистывает несколько изображений, демонстрируя сначала здоровый мозг, а потом – сканы моего мозга, попутно объясняя, как именно я «почти в норме». Мама вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть снимки, но я почти не смотрю.