Пожав плечами, Кейтлин сунула телефон в карман, подошла к двери и широко распахнула ее.

Но это был не курьер UPS. На пороге стоял небритый мужчина, его внимательный взгляд был прикован к Кейтлин. Она растерянно уставилась на него. Было что-то знакомое в чертах его лица, в том, как он склонил голову…

– Антонио! – выговорила Кейтлин потрясенно.

Нет! Этого не может быть. Антонио погиб в авиакатастрофе вместе с Ванессой больше года назад. Кейтлин охватило горькое разочарование. Нет, это не Антонио. А ведь на долю секунды ей показалось, что перед ней стоит отец ее детей.

– Антонио, – повторил мужчина, и его глаза вдруг расширились. – Я вас знаю?

Его хриплый голос словно омыл ее теплой волной, глаза Кейтлин защипало от подступивших слез. Даже его голос был похож на голос Антонио. Она всегда любила его голос.

– Нет, я так не думаю. Сначала я решила, что вы…

Кейтлин с усилием проглотила застрявший в горле комок.

Она не могла оторвать глаз от незнакомца. В его взгляде была пустота, безразличие, но все же… даже с густой бородой и весом килограммов на десять меньше он был так похож на Антонио.

– Это мой дом, – твердо сказал мужчина, с удивлением всматриваясь в холл за открытой дверью. – Я узнаю его. Но рождественская елка стоит не на своем месте.

Кейтлин машинально оглянулась, бросив взгляд на шестиметровую голубую ель, которую установили в гостиной, рядом со стеклянной стеной, выходившей на океан.

– Вовсе нет, – возразила Кейтлин.

Ванесса всегда ставила елку в холле, чтобы входящие в дом люди могли видеть ее, но Кейтлин больше нравилось, когда елка стояла у стены с видом на берег. Каждый раз, когда она смотрела на елку, она видела океан. Ей это казалось более разумным, кроме того, теперь это был и ее дом.

– Я не помню вас. – Мужчина озадаченно помотал головой. – Я продал вам этот дом?

– Я… я живу тут вместе с владельцами дома.

Дом в Малибу был частью наследства детей.

Кейтлин не хотела увозить их из родительского дома, а по условиям завещаний Ванессы и Антонио она могла принимать решения за малышей.

– Я помню женщину с рыжими волосами. Красивую. – Его лицо окаменело. – Кто она?

– Ванесса, – не раздумывая ответила Кейтлин и тут же осеклась: не стоит выдавать незнакомому человеку лишнюю информацию. – Кто вы такой? – спросила она.

– Не знаю, – ответил он, стиснув зубы. – То, что я помню… обрывки, беспорядочные картинки… все это не имеет смысла. Скажите мне, кто я.

О господи…

– Вы не знаете, кто вы?

Кейтлин смотрела на грязного человека со спутанными волосами, одетого в простые хлопковые штаны, закатанные снизу, и поношенную рубаху. Это не может быть правдой. Антонио мертв.

А если это Антонио, где он пропадал все это время? Впрочем, если он действительно потерял память, понятно, почему о нем ничего не было слышно.

Но тогда непонятно, почему он вдруг объявился год спустя. А что, если он один из тех, кто, словно стервятники, слетаются к дому, в который пришла беда, и беззастенчиво используют горюющих родственников, чтобы выманить у них деньги? Что, если потеря памяти – просто удобный предлог, чтобы избежать неудобных вопросов, на которые он не сможет ответить?

Но этот человек знал, что рождественская елка стоит не на своем месте.

При этой мысли сердце Кейтлин отчаянно забилось. Потому что она была влюблена в мужа сестры. Отчаяние, охватившее Кейтлин в тот день, когда она поняла, что великолепная, ослепительная старшая сестра, всегда получавшая все, что захочет, заполучила Антонио. Взгляды, которые она бросала исподтишка на профиль Антонио во время семейных обедов. Фантазии о том, какой была бы ее жизнь, если бы он женился на ней, а не на Ванессе. Тайный трепет при мысли о том, что она вынашивает детей Антонио, потому что Ванесса не в состоянии этого сделать.