- Я сказал, что поехал за девушкой. Но что это ты, уточнять не стал. Люблю сюрпризы.

- А я ненавижу!

- Знаю, - вопреки моему возмущению, он широко улыбнулся. - Столько лет пытаюсь тебя приучить к ним - и все никак. Но тешу себя надеждой, что однажды мне это удастся.

- А я тешу себя надеждой, что однажды твоя фантазия все же иссякнет. До сих пор вздрагиваю, как вспомню ужа в кровати, гусениц в баночке, плакат с моим изображением на двери школы, твои частушки под моими окнами и лепестки роз по всему подъезду, которые я час выметала. Это неправильные сюрпризы, тебе так не кажется?

- Нет. По-моему, я как раз все делаю правильно, - отмел все упреки мужчина. - Вряд ли кто-то еще может похвастаться, что ты помнишь его подарки спустя долгие годы. И бережешь их - как, например, мой плакат. Но оно и понятно: ручная работа, хэндмейд.

- Просто твой плакат такой страшный, что я боюсь к нему прикасаться. Как забросила на шкаф - так и лежит.

- Страшный? - удивился Никита и привел аргументы, почему его плакат страшным никак быть не может: - Я, между прочим, старался! Подбирал бумагу, кисти и краски, приобрел клей хороший, чтобы сразу не отодрали, чтобы сюрприз хоть полчаса провисел на двери. Ты же и раньше любила поспать, так что пока бы пришла… А еще сделал надпись разноцветными маркерами, чтобы ни у кого не осталось сомнений - «Самохина Аня - самая красивая и добрая девочка в школе!»

- Угу, - буркнула я, - только следы от плаката потом два часа с матами отдирала уборщица, а глядя на твой рисунок, словам уже никто не поверил.

- Печаль, - расплылся в довольной улыбке Никита.

- В это не верила даже я. До самого окончания школы. И только потом…

- Хватит на сегодня воспоминаний, - прервал меня друг, взял за руку и поставил пред материнские очи. - Мам, а что это ты одна? Зови папу! Пусть он тоже вблизи посмотрит на красивую, добрую и отзывчивую девочку, которая пала жертвой моего обаяния и согласилась разделить со мной тот страх и ужас, что вы уготовили! Вот. Привез. А вы не верили, что я занят всерьез и надолго!

Ой, вцепилась в его ладонь. Ой, что сейчас будет…

- Здравствуйте, Инга Викторовна, - улыбнулась я женщине, грозно взирающей на меня с высоты лестницы.

И неожиданно увидела, как она сначала расслабилась, а затем приветливо улыбнулась в ответ.

- Аня? - ее сомнения рассеялись, когда я улыбнулась шире, а Никита прошипел что-то непонятное, ощутив на себе остроту моих коготков. Женщина распахнула дверь и весело подмигнула мне: - Пойдем, покажу тебе твою комнату. А по всему дому, раз ты всерьез и надолго, тебе потом сам Никита экскурсию организует.

Женщина отвернулась. Я снова попыталась хоть как-то выразить Никите степень своего удивления, но он перехватил мою ладонь, поднес к губам и, пронзив меня насмешливым взглядом, сообщил:

- Единственное место на теле, где я могу позволить себя расцарапать - это спина.

Я видела, что он забавляется. И это было привычным его поведением. Но то ли голос его прозвучал как-то не так, как обычно, то ли я перенервничала от глубокого погружения в воспоминания, но ничего забавного в его словах не нашла.

Несмотря на искорки веселья в карих глазах и беззаботный тон, заявление Никиты прозвучало совсем не как шутка. Скорее оно было намеком или… предупреждением.

Высвободив из захвата ладонь, я поспешила в дом. И сделала вид, что не расслышала фразы, которая прозвучала мне вслед:

- Умная девочка. Не при маме.

3. Глава № 3

Мы с мамой Никиты сидели на террасе, смотрели на хвойные аккуратные кусты и деревья, приятные глазу, пили вкусный чай с не менее вкусными конфетами, вполне беззаботно болтали, пока мужчины говорили о чем-то своем, но я то и дело тихонько вздыхала.