Его взгляд метался по улицам. Люди в яркой, вычурной одежде сновали туда-сюда, держа в руках устройства, похожие на планшеты. Никто не отрывал глаз от экранов, даже переходя через оживлённые перекрёстки.

Фасад ближайшего здания украшал огромный баннер с цитатой из одной из его книг:

«Истина — это иллюзия, которую может создать каждый».

Кирилл нахмурился, внутри него поднималась волна возмущения.

— Они вырвали это из контекста! — воскликнул он. — Я писал о личной ответственности, а не о том, чтобы оправдывать всё, что вздумается!

Алина едва заметно усмехнулась.

— Здесь твоими словами пользуются так, как удобно. Твои книги стали философией, оправданием всего, что они делают.

Кирилл заметил группу людей неподалёку. Мужчина с фиолетовыми волосами размахивал стопкой книг и выкрикивал:

— Эксклюзивные издания Говорова! Только сегодня с добавленными главами!

Толпа вокруг него спорила, перекрикивая друг друга.

— Ты ничего не понял! — выкрикнул один из мужчин. — Говоров учит, что каждый может быть свободен! Это философия полного освобождения!

— Нет! — возразила женщина с презрением. — Он говорит, что реальность — инструмент! Ты даже не читал его как следует!

Кирилл наблюдал за ними, чувствуя, как нарастает тошнота.

— Это безумие, — прошептал он. — Это совсем не то, что я хотел.

Он повернулся к Алине, но её лицо оставалось холодным, безучастным.

— Почему они сделали из меня пророка? Почему используют моё имя так?

— Потому что ты популярен, — спокойно ответила она. — Здесь твои книги — основа их культуры. Люди используют их для оправдания своих действий. Для одних ты герой, для других — инструмент, для третьих — объект подражания. Они сделали тебя идолом, потому что ты увидел их мир.

Кирилл молчал, его взгляд блуждал по улицам. Рекламы с его именем мелькали повсюду: «Ароматы свободы», «Курсы создания реальности от Говорова». На углу уличный торговец кричал, рекламируя товары «вдохновлённые идеями пророка». А рядом кто-то держал плакат с его изображением, перечёркнутым красной линией, с лозунгом: «Истинная правда за пределами его слов!»

Кирилл снова повернулся к Алине. Его глаза полыхали гневом и замешательством.

— Это ненормально! Я никогда не хотел ничего подобного!

Она смотрела на него спокойно, её голос был тихим, почти равнодушным.

— Ты исполнил свою роль, Кирилл. Теперь решай, что делать дальше.

— Это… это моральный хаос. Они извратили всё, что я пытался сказать. Это не мой мир!

Алина посмотрела на него с оттенком сожаления. Её голос прозвучал мягко, но твёрдо:

— Кирилл, теперь это твой мир. Они сделали тебя символом. А здесь символы быстро становятся мишенями. Ты либо играешь по их правилам, либо они уничтожат тебя.

— Я не хочу играть в их игры! — закричал он, его голос сорвался.

Алина сделала шаг ближе, её голос опустился до шёпота:

— У тебя нет выбора. Здесь ты не просто писатель. Ты легенда. А легенда никогда не принадлежит только себе.

Её пристальный взгляд будто проникал в самую суть его души.

— Ты стал частью этого мира так же, как он стал твоим творением. Они взяли твои слова и превратили их в реальность. Это цена вдохновения.

Кирилл смотрел на неё, его дыхание стало прерывистым. Вокруг него развернулся кошмар, оживший наяву. Его слова, его книги, его имя — всё это было искажено, переписано для чужого нарратива.

Он не мог примирить хаос вокруг себя с мирами, которые он строил в воображении. Его взгляд встретился с глазами Алины. Её спокойствие только усиливало его внутренние муки.

— Это не может быть реальным, — прошептал он. — Это не то, что я хотел создать.