- Думаю, это говорит о моей крепкой анальной фиксации. – заржал Кощей

- Иди же о скудной сексуальной фантазии. Лично я бы к слову «лизать»… подобрал бы гораздо более подходящие дополнения.

            - Это какие же? – вздернул бровь Кощеев.

            - Лизать можно чупа-чупс, мороженое или, например, за ухом. Я уже молчу о пальцах на ногах и прочих клиторах… А ты все на волосатую ж*пу Бахтиярова заглядываешься. Это ж надо!

            - Не смешно, Саня! Вот вообще, ни х*ра не смешно! Выгорит дельце – поднимемся знатно. А нет – прикопают в леске. Сам знаешь, какие люди…

            - Да, слышал я уже, слышал! Будет день и будет пища! Сейчас-то какого хрена себе вечер портить? Ты мне лучше Глеба найди. Пусть пробьет, что за девка…

            - Кто о чем, а вшивый о бане! – насупился Кощей, отправляя еще одну порцию текилы в рот. – Ленка… Лен! – заорал, что есть мочи, перекрикивая музыку.

            - Привет, Олежек! Что-то долго вас не было видно.

            - Соскучилась?

            - А как же! Ты нас один хорошим шампанским угощаешь, - рассмеялась девица.

            - И еще угощу! Отчего же такую красавицу не угостить?!

            - Ну, спасибо! – улыбнулась кокетливо.

            - А что это с вами за девка? Вон та, темненькая… Мы ее здесь не видели.

            - Кто? Лийка, что ли? Еще бы… увидел бы ты ее, когда ее дома за семью замками прячут! Первый раз в люди вышла, и то, потому что родители уехали…

            - Может, познакомишь?

            - Да ты че? Вам не обломится – и не мечтай. Она до свадьбы ни-ни. Говорю же – дикая.

            - До свадьбы, говоришь? – задумчиво протянул Чалый. Эта малолетка, кем бы она не была, заинтриговала его по самое не хочу.

            - Ну, да… У них так принято… Странные люди, ей богу!

            Мысль о том, чтобы быть у женщины первым, оказалась неожиданно возбуждающей. То есть, он и до этого был на взводе, а стоило только представить, как это могло бы быть… как тесно и жарко – будто бы контрольный в голову пропустил. Кровь вскипела, наполняя тело сумасшедшим примитивным желанием.

            - Сколько ей лет? – спросил зачем-то.

            - Да, вроде, восемнадцать. Слушайте, ребята, я с ней детей не крестила. Что вы мне здесь за допрос с пристрастием здесь устроили?! – вдруг психанула Ленка.

            - Ладно-ладно, малыш! Не сердись… - приобнял девку Кощеев, - пойдем лучше, закажем тебе шампанского, да?

            В тот день Александр к ней так и не подошел. Наблюдал со стороны, нисколько не сомневаясь, что скоро… совсем скоро она будет его. Потому, что он так хотел!

            - Александр Александрович, приехали.

            Все еще погруженный в воспоминания, мужчина удивленно осмотрелся. Ах, да… Больница. Вышел из машины, набирая номер Глеба.

            - Организуй мне доступ в палату и встречу с лечащим врачом.

            - Третий этаж. Налево. Она в реанимации.

            Стиснув зубы, Александр сбросил вызов и шагнул в лифт, не глядя на следующую за ним по пятам охрану.

            - Где она?

            - Прямо за этой дверью. Тебе нужно надеть…

            Брезгливо поморщившись, Чалый натянул тесный, пропахший больничным смрадом халат. Он ненавидел этот запах. После всего, что ему пришлось пережить с Сашкой… ненавидел. Задержав дыхание, вошел в палату. Остановился возле кровати, скользнул взглядом по лежащей на ней женщине. И выдохнул со свистом. Он только сейчас осознал в полной мере, что она действительно умирает. Об этом свидетельствовала восковая бледность лица, темные провалы глаз, обострившиеся скулы и нос… И ненормальная тонкость рук, в которые были воткнуты иглы. От девочки, на которой он женился почти четырнадцать лет назад, вообще ничего не осталось. Тень… И та будто бы ускользала. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, он отвел взгляд, который тут же зацепился за темные симметричные пятна чуть повыше запястья – следы его недавней несдержанности. Не в силах больше на это смотреть, Чалый резко отвернулся, и вышел из палаты: