Пропустив его слова мимо ушей, я устраиваюсь рядом, и он отодвигается, освобождая мне больше места. Я рассматриваю его лицо. Глубокую ссадину на скуле. Красновато-фиолетовые синяки вокруг глаза. Кожа опухает, отчего глаз становится все меньше, и я жалею, что у меня нет льда, который можно было бы приложить. К утру глаз совсем заплывет. Начну с простого, а потом перейду к более серьезным травмам.

– Ты в плохом состоянии, – тихо говорю я, прижимая полотенце к порезу в уголке его губы.

– Видела бы ты другого парня, – говорит он.

– Я видела. Видела их обоих. – Осторожно протирая ссадину на его щеке. Она глубокая, и он скалится, пока я ее промываю. – Что ты там вообще делал?

– Неважно.

Меня переполняет раздражение.

– Я никому не расскажу о случившемся.

– Я не могу тебе доверять, Сэвадж. И ни черта тебе не скажу, – цедит он. – Просто знай: я со всем разберусь.

– Как?

– Не беспокойся об этом, – бормочет он.

От злости я слишком сильно провожу по нежной коже под его глазом, и он шипит от боли.

– Я не хочу, чтобы ты был моим спасителем.

Уит смеется.

– Поверь мне. Я сегодня тоже не хотел спасать твой тощий зад.

Я отодвигаюсь от него.

– Тогда найди кого-то другого, кто будет лечить твои раны.

– Я мог бы заставить сотню других сучек делать то же самое, что сейчас делаешь ты. Достаточно сделать вот так. – Он щелкает пальцами.

Высокомерный говнюк.

Я оглядываю комнату, делая вид, будто кого-то ищу.

– Не вижу, чтобы кто-то примчался это делать.

Он молча сверлит меня сердитым взглядом.

Я тихо злорадствую.

– Эллиот – ублюдок, – говорит он несколько мгновений спустя, пока я отмываю запекшуюся кровь с его лица. Задумываюсь, не было ли кольца на пальце у того, кто его ударил. Вокруг больших синяков видны крошечные порезы. – У меня возникло предчувствие, что он собирается что-то с тобой сделать.

Меня озадачивает его заявление.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты выставила его слабаком возле библиотеки. Ему это не понравилось. – Уит улыбается, закрывая глаза. – Тупицу одолела слабая девчонка. С ним покончено. Я серьезно, никто не смеет подраться со мной в кампусе и выйти сухим из воды.

Моя рука замирает, полотенце так и остается прижатым под его глазом.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он открывает глаза, такие ярко-голубые и сверкающие.

– Эллиоту конец.

– Но я думала, вы друзья, – озадаченно говорю я.

– Ты врезала ему по яйцам и одолела его. А он в отместку попытался на тебя напасть. И взгляни на себя. Ты стоишь того, чтобы окончательно разрушить его репутацию? – Он машет рукой в мою сторону, а потом безжизненно роняет ее на кровать.

Я убираю полотенце от его лица и в оскорбленных чувствах выпрямляю спину.

– Ну ты и сволочь. Я рискую всем, тайком проводя тебя в свою комнату и пытаясь помочь, и вот чем ты мне отплатил?

– А что я сделал? Всего лишь сказал «взгляни на себя». – Он закрывает глаза, поджимает губы, а неприятный рваный порез в уголке его рта краснеет от воспаления. Если не будет осторожен, останется шрам. – Ты просто девчонка. Слабая, бесстыдная девчонка, которая расправилась с ним одним ударом колена, будто он беспомощный. Вот почему он так злится. Я его не виню. Ты никто, но при этом разгуливаешь по кампусу, будто у себя дома, а он не твой, Сэвадж. Это мой кампус. Ты должна съеживаться от страха каждый раз, когда я просто смотрю на тебя.

– Ты свинья, – я с силой толкаю его и встаю на ноги.

Уит морщится от боли и переворачивается на бок спиной ко мне, но меня это даже не волнует. Надеюсь, он теперь вечно будет мучиться от боли. Надеюсь, ребро проткнет ему легкое, и оба наполнятся жидкостью. Он бы умер от этого.