Так, не поддаваться его чарам. Лэйни прекрасно знала, что Далтон может притвориться ее лучшим другом, а в следующую минуту полностью забыть о ее существовании. Больше она на его удочку не попадется.

– Не кривляйся. Мы не виделись десять лет, и раз уж ты хочешь со мной сейчас поговорить, то тебе определенно от меня что-то нужно. Так что хватит меня очаровывать, переходи сразу к делу.

– По-твоему, я очарователен?

– По-моему, мы оба отлично знаем, что при желании ты можешь быть чертовски очаровательным. – Лэйни закатила глаза. – В конце концов, ты сын своего отца.

Улыбка Далтона сразу поблекла.

– Ладно, хочешь знать, зачем я пришел? Мне нужно поговорить с твоей бабушкой.

Черт. Лэйни мгновенно насторожилась. Раз он хочет с ней поговорить, значит, он знает о деньгах. Может, у него нет доказательств? И поэтому он хочет с ней поговорить и выжать из нее правду? Что ж, она этого не позволит.

Ведь теперь Матильда Фортино даже в лучшие дни с трудом вспоминает, кто она такая, и это не говоря уж о худших. Кто знает, чем закончится их встреча? Бабуля может решить, что у него есть доказательства, и во всем признается.

Лэйни никогда не отступала перед трудностями, но теперь ей захотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться.

– Так я могу встретиться с твоей бабушкой?

– Нет. – Лэйни понадеялась, что ответила достаточно решительно, и, юркнув в школу, поспешила захлопнуть за собой дверь.

Далтон едва успел удержать закрывающуюся перед ним дверь.

Лэйни безуспешно тянула за ручку с другой стороны, не сразу поняв, что случилось.

– Просто выслушай меня.

Похоже, Лэйни не станет его слушать, а просто захлопнет дверь у него перед носом. В конце концов, они оба знают, что ей есть чего опасаться. Когда она только поселилась в их доме, они, несмотря на разницу в возрасте, сдружились. Ей тогда было одиннадцать. И следующие два года она ни на шаг от него не отходила. А потом, за год до того, как она отправилась в колледж, Далтон безо всяких объяснений вычеркнул ее из своей жизни. Да, Лэйни есть за что его ненавидеть.

– Ладно, – вздохнула она, отпуская дверь.

– Спасибо. – Далтон шагнул в прохладный коридор и следом за Лэйни пошел в ее класс.

Он всегда считал, что умеет читать своих соперников, безошибочно определяя их настроение по языку тела и выражению лица, не зря же он столько лет изучал людей. Вот только сейчас Далтон и без всех этих ухищрений отлично видел, что Лэйни взбешена. Что же он такого успел сказать или сделать?

Он догнал ее, когда она уже заходила в какой-то класс. Они вошли в чисто прибранное помещение, которое, так же как и все здание в целом, явно нуждалось в ремонте. Далтон уже сто лет не был в начальной школе или, точнее говоря, двадцать один год и уже успел забыть, какое тут все маленькое. Парты едва доставали ему до колен, стульчики казались кукольными, у стены валялись пуфики, повсюду стояли коробки с карандашами и фломастерами, и только в углу примостился стол, рассчитанный на нормального человека.

Лэйни подошла к столу, погладила плюшевую сову, сидевшую у монитора, и только потом обернулась:

– Дополнительные занятия начинаются через пятнадцать минут, так что тебе лучше поторопиться с объяснениями.

Эти слова прозвучали очень сухо, казалось, что они застревают у нее в горле и она лишь с трудом их выдавливает. Из-за чего же она так бесится? Что-то он не припоминал, чтобы она раньше была такой нервной.

– Мой отец болен, – начал Далтон.

– Сочувствую, – ответила Лэйни таким тоном, что и дурак бы понял – здоровье Холлистера ей до лампочки.