И только снова ее увидев, я понял, как ошибался. Ничего не ушло. Меня тянуло к ней, как и прежде. Это была даже не тяга, а мучительная потребность. Я не знал, почему так сильно нуждаюсь в ней. Иной раз я думал, что Соня стала для меня собирательным образом той… счастливой и беззаботной жизни. И что я не Соню даже хотел вернуть. А ту самую жизнь, которую она для меня олицетворяла.

Совсем плохо мне стало в четверг. Я пытался работать, но глаза слезились, и код сливался в причудливые бессмысленные пятна. Тогда я решил, что мне лучше отлежаться. Работник из меня один черт был никакой, но еще оставался шанс прийти к вечеру в чувство. Мы собирались поехать в дельфинарий с Этель и Соней. Я прилег в полной уверенности, что все под контролем. И отключился. В себя меня вернул звонок телефона. Соображалось с трудом, но я все же понял, что в таком состоянии пойти никуда не смогу. Все, на что меня хватило – отправить билеты Соне. И все… все, дальше - в забытье.

Проснувшись утром, я пришел к выводу, что приход Софии мне почудился. А потом увидел записку… И пакет из аптеки. Значит, она и впрямь была здесь.

Я машинально закинулся таблетками и уставился на исписанную мелким почерком бумажку. Зачем она приходила? Что это было?  Визит вежливости? Или… Было бы лучше, если бы я хоть что-то запомнил из нашего разговора. Но ведь в памяти ни черта не осталось. Мои размышления прервал визит приставленного ко мне куратора. Я понятия не имел, что это за мужик, и какую должность он занимает в тех структурах, которые меня крепко удерживали за яйца. Но раз в неделю я отчитывался перед ним о своей работе. Он выслушивал мои скупые объяснения, качал головой и, как правило, говорил что-то вроде:

- Неплохо. Но нам нужен код.

- А мне нужна виза в Америку, – каждый раз зачем-то напоминал я. Может быть, опасаясь, что меня кинут и не выполнят свою часть сделки.

- Обязательно. После того, как вы взломаете код.

В то утро я по привычке качнул головой и, посчитав наш еженедельный отчет оконченным, пошатываясь, двинулся к душу.

- Тебе бы прилечь, Саша.

Я подумал, что это мне уж точно почудилось. Никогда раньше мы не говорили на отвлеченные темы. Тем более его не заботило мое самочувствие.

- Я в душ.

- У тебя жар.

- Я хочу помыться.

- Тогда, если ты не против, я задержусь, чтобы убедиться, что ты благополучно вернешься в постель.

Я не нашелся, что ответить, хотя присутствие постороннего мужчины в непосредственной близости от меня нервировало. Я помылся быстро. Выглянул из-за двери. Сергей Николаевич (так он мне представился) оторвался от телефона и, коротко кивнув, двинулся к. выходу.

- Когда мое дело пересмотрят?

- Скоро, Саша. Когда будет код.

Дверь закрылась. Я прислонился к стене горячим лбом. Может быть, это была и впрямь не самая удачная идея – помыться. А может, горячая вода ни при чем. И голова кругом от страха. Что меня кинут. Что все мечты о новой жизни, о мести… пойдут по пизде. Я никому больше в этой жизни не доверял.

Пока я так стоял, дверь снова открылась. Я резко выпрямился, думая, что это вернулся Сергей Николаевич, и не желая, чтобы он видел меня таким… слабым. Но на пороге стояла Соня. Ее жадный взгляд скользнул по моему телу. Или мне показалось. Чертовы глюки!

Она тоже ругала меня за то, что я принял душ. Потом втирала что-то насчет дружбы. Как будто правда думала, что это возможно. Как будто действительно верила, что я смогу с ней дружить, после всего, что у нас было. Быть цивилизованным. Так, значит, лекарства, жратва и гребанные цветы – это все к тому? Господи, мне, наверное, стоило быть благодарным, но вместо этого во мне волной поднималась ярость. Я смотрел на то, как Соня перемещается по моей тесной кухне, как наливает в щербатую тарелку суп, и понимал, что, во-первых, ей здесь совершенно не место, она создана для других интерьеров и жизни, а во-вторых, что никогда… никогда я не буду ей другом. Даже ради Этель. Особенно ради нее. А впрочем, кого я обманываю?!