Господи, хренова Санта-Барбара. Но уж лучше так, чем бездействовать и бегать за ним по пятам, читая нотации. Я вот в их родстве ни на мгновение не сомневаюсь, пусть и больно осознавать, что сестра столько лет хранила молчание. Словно я зверь какой! Поплакала бы, попереживала, но наверняка поняла бы. Со временем.
Мышкой прокрадываюсь в спальню и, включив на телефоне фонарик, исследую Сонину подушку. Везёт мне - один светленький волосок беззаботно свисает с наволочки... Только хватит ли одного?
Дожила, твою мать! Как преступница какая-то биоматериалы краду! Нервно передёргиваю плечами, когда малышка переворачивается и занимает мою половину, и решаю ещё и расчёску её прихватить. Для верности. Там уж точно волос предостаточно.
- У тебя что, вообще, пожрать нечего? Ну ты даёшь, Вась! - возвращаюсь в кухню, а Некрасов уже нагло шарит по моему пустому холодильнику! - Он у тебя для красоты, что ли?
- Дома пожрёшь! - дверцу закрываю, ничуть не смутившись своей никчёмности - уж он-то знает меня, как облупленную - и пихаю ему в руку всё необходимое. Не уверена, что так можно отцовство установить, но попытка не пытка.
- И вали уже, пока Соня не проснулась.
С неё предательств точно достаточно: сначала мать, теперь ещё и Максим... Ведь ещё неизвестно, что хуже: не знать своего папу или видеть, как он отказывается тебя признавать.

7. Глава 7

- Смотрите, как я умею! - сегодня на улице солнечно и мы с Соней устроились на лавочке во дворе. Она выполняет какие-то нелепые акробатические этюды, а я улыбаюсь как дурочка, восторженно выкрикивая: " Как же здорово!"
А что в этом хорошего так и не поняла! Десять минут любуюсь тем, как она то задерёт ногу, то неуклюже прыгнет вперёд, при этом отсвечивая, как медный пятак, и никак не нахожу ответ: чем же тут восхищаться? Другие мамочки вон делают это вполне искренне, а у меня щёки болят от неестественной улыбки!

Впрочем, ответ на поверхности — то мамочки, а я жертва обстоятельств. Причём невинная, и отыгрываются на мне все кому не лень: с утра Некрасов, нагрянувший с первыми петухами; потом кот Василий, расцарапавший мне правую ногу за то, что я чуть на него не села, а час назад Толик... И вот последний орал неистово, размахивая перед моим лицом Ириной статьёй.
- Что за хрень?! Что за хрень, я тебя спрашиваю?! Вместо тебя что эта девчонка с косичками статью писала? - ревел и всё указывал на Соню пальцем. Она как раз с Ирой чаёвничала, усевшись за мой рабочий стол. - Люди должны сопереживать, а тут какой-то каламбур! И что значит паскуда? Понятие цензура тебе, вообще, знакомо?
Мне да, а вот моей подруге, видимо, нет. Даже пометка в блокноте не помогла, а я ведь её специально красным маркером выделила...
- Чёрт, я же ей блокнот не давала! - бью себя по лбу, отвлекаясь от детской самодеятельности и, наплевав на окружающих, рычу в голос, сползая как можно ниже по скамейке. Ну что за невезуха по всем фронтам? Осталось ещё работы лишиться, и можно смело ставить на себе крест!
- Тёть Вась, а мы сегодня к папе пойдём? - ещё и племянница в сотый раз лезет ко мне с этим вопросом.

Ну что я скажу? "Прости милая, но твой папа слепой болван и никак не может поверить в очевидное?" Нет уж. Я, может, и не состоялась как женщина, но в отличие от её родителей, хотя бы не утратила человечность:
- Не получится. Он в Африку улетел, спасать амурских тигров, - а что тигры в Африке не водятся, она наверняка не знает...
- Как? Они же там не живут!
Ну, Вера! Обязательно делать из единственной дочери вундеркинда?