– Кстати, – вступил в разговор Александр. – Почему Леонид передумал? Почему решил не осматривать помещение за дверью-ловушкой?

– Потому что догадался, что никакая это не сокровищница.

– Нет? – удивился Литвак. – А что же?

– Зал для проведения заключительных этапов церемонии посвящения. Туда допускались только инициирующие жрецы и неофиты.

– И Леонид решил, что у него нет права даже заглядывать в этот зал?

– Да.

– Но вы заглядывали, – утвердительно произнес Литвак, не спуская глаз с лица Германа.

– Заглядывал, – спокойно отозвался тот. – И даже заходил.

Нора ждала вопроса «почему?», но оба – и гость, и Александр, – молчали.

– Можно узнать, что вы там увидели? – после долгой паузы спросил Литвак.

Медленно Герман протянул руку и взял с журнального столика пачку сигарет. Вытряхнул одну, прикусил зубами. Это придало ему неотразимо хищный вид. Мужчины с преувеличенным вниманием наблюдали за ним, будто он проводил в их присутствии опасный магический ритуал. Нора наблюдала за гостем.

– Пустой саркофаг без крышки, – ответил Герман после того, как сделал первую затяжку и сцедил тонкой струйкой дым.

– И больше ничего?

– Больше ничего.

– Что же дало вам основания полагать, что это зал для посвящения?

– Его расположение в подземном комплексе… некоторые детали… – Герман едва заметно повел плечом. – Знаете, как работает интуиция?

– Думаю, да, – кивнул Литвак со снисходительной улыбкой.

– Тогда вы должны понимать, почему некоторые ваши вопросы вызывают у меня затруднения. Интуитивное знание человек получает моментально и в полном объеме. Какой-то путь его мысль, безусловно, проходит, но проследить этот путь практически нереально.

Литвак вопросительно взглянул на Александра. Тот развел руками.

– Еще чаю? – ангельским голосом предложила Нора.

От чая все решительно отказались. Она уж было подумала, что сейчас дорогие гости начнут прощаться, но Литвак придумал новый вопрос:

– Там были какие-нибудь письмена или рисунки?

– Да. На стенках саркофага.

– Вы не сфотографировали их?

– Нет. Все равно приличного качества смартфоном не получить.

– Жаль. – Литвак тяжело вздохнул. – Я надеялся услышать чуть больше. Но спасибо и на этом. – Он вздохнул еще раз. – Возможно, этот уникальный памятник все же откроют спустя время. Если не для туристов, то хотя бы для археологов.

Герман промолчал.

– Вы не разделяете моих чаяний? – поинтересовался Литвак, выбираясь из кресла.

– Нет. – Герман тоже встал. – Я считаю, что археологам там делать нечего. Не говоря о туристах.

– Но почему?

– Потому что мы говорим о сооружении, передвигаться по которому следует с величайшей осторожностью, зная и соблюдая правила техники безопасности. А правила эти известны немногим. Мне известны. И любознательные археологи, или геологи, или другие умные головы, получив разрешение на спуск в лабиринт, непременно начнут досаждать мне просьбами. Им захочется, чтобы я их сопровождал, обучал… Нет-нет, пусть этот объект остается закрытым.

– Вы потеряли к нему интерес?

Герман посмотрел ему в глаза.

– Я видел достаточно.

Александр ушел вместе c гостем, но через полчаса вернулся. Все, за исключением Леонида, пили кофе на кухне. Занавески были раздвинуты, в окно светило яркое мартовское солнышко, и ослепительно белые сугробы во дворе казались присыпанными зеркальной крошкой.

Подождав, пока он вымоет руки и усядется за стол, Нора налила ему большую кружку горячего черного кофе и придвинула тарелку с куском брусничного пирога.

– Спасибо. – Александр сделал небольшой глоток, блаженно зажмурился. – То, что надо.