– Был я, потом ещё два человека. Первые три сотрудника, которые у меня были: один из Петербурга, второй из Москвы, третий из Казани. Это был отдел спецсвязи. У парня из Петербурга была «Лада Гранта», на которой мы побывали и в Славянске, и в Лисичанске, и в Изварино – и где только не были! Мы даже хотели ролик сделать про эту машину.

– Знаешь, как этот человек принимал людей на работу? – Губарев снова кивает головой в сторону Яценко. – Спрашивал: что ты можешь сделать? «То-то и то-то» – «Хорошо, завтра выходи к восьми».

– Я всем давал шанс, – безо всякого пафоса объяснил Яценко. – У меня 30 % министерства не имеет высшего образования.

– И все, в основном, старше тебя? – спросил я.

– Конечно, – ответил он.

Под самый вечер Яценко немного развеселился – я пил водку, он чай, и что-то в этом чае на него подействовало; особенно меня позабавил рассказ о том, как Яценко явился к Стрелкову в Славянск.

– В Славянске, – рассказывал Яценко, – такое обоюдное доверие было, все друг другу улыбались. «Люди к нам идут и нас поддерживают? Добровольцы из России? – ууух!» В общем, как я попал к Стрелку – приехал с телефоном и сказал: «Я буду делать вам спецсвязь. Позывной “Яцик”». Он такой: «Что от меня нужно?». Я ему сказал, что нужен его офицер связи. Он мне даёт своего офицера связи: всё, мы пошли в здание СБУ, в его кабинет. Я поставил связь, рассказал, как пользоваться. Он говорит, сколько ещё телефонов есть? Я говорю, что ещё пять телефонов. «Нужно в Краматорск, Артёмовск и в Дружковку ставить». Всё, есть, понял. Ни паспорта не спросил у меня Стрелков, ни откуда я, ни что я. Вот это факт. Все подумали, что меня ФСБ прислало. Хотя это была моя личная затея, потому что я в телефонии разбираюсь и знаю, как что зашифровать.

Первый раз у меня спросили документы, когда оформляли удостоверение на начальника связи, то есть, когда меня передали в подчинение Хмурого. Он поинтересовался, что именно я буду делать. Я ему ответил, что могу то-то и то-то. Ну, давай, говорит, возглавишь у меня 4-й отдел радиоразведки и спецсвязи. И тогда он мне штатку подписал. Вот в тот день я первый раз показал документы. Это был конец августа. То есть май, июнь, июль, август – четыре месяца у меня документов никто не смотрел…

…В марте, апреле, мае, понимаю я, любой человек, приехавший в Харьков, в Одессу, в Донецк, в Луганск – хоть бы он был вовсе городским сумасшедшим – мог сказать: здравствуйте, я полковник Иванов – и его допускали куда угодно.

Все хотели верить в руку Кремля.

В неё верили в Киеве и на Западной Украине, в неё верили в модных московских кафе; но самое главное – в неё очень верили ополченцы.

Но ополченцы, конечно же, первыми поняли, что никакой руки Москвы нет.

…Сидя за одним столом с Яценко, и то смеясь, то поражаясь его рассказам, я всё равно время от времени забывался и снова не мог понять: нет, всё-таки зачем было парню из Херсона – который имел подряды на Олимпиаде в Сочи, открывал филиалы своей фирмы во Львове и в Черновцах, – зачем ему понадобилось тянуть провода от одного отряда бородатых ополченцев к другим разбитным, гулевым, чубатым сепаратистам?!

Догадываясь, что наткнулся на какую-то аномалию, я отдельно обсудил схожие темы с Павлом Губаревым, стоявшим, как мы помним, у самых истоков донбасской истории.

– Ты, накануне всех событий, имел своё рекламное агентство? И нормально себя чувствовал?

– Условно я мог себя отнести к «среднему классу». Мне до среднего класса чуть-чуть не хватало. Я мог себе позволить ездить по Европе всё лето, мог себе позволить всякие «ништяки», собирался квартиру покупать.