На этот раз я мог не комментировать фильма: за меня говорил диктор. Да и в отличие от просмотра в Мирном, проходившего в напряженном молчании, этот напоминал собрание добрых друзей у телевизора. Реплики, если можно допустить такое сравнение, наступали на пятки диктору, чаще веселые, иногда понятные только посвященным в тайны командующих здесь наук, иногда колючие, как выпады фехтовальщиков, а порой такие же, как в любом «клубе веселых и находчивых». Кое-что запомнилось. Когда малиновый цветок проглотил моего двойника вместе со снегоходом, чей-то веселый басок воскликнул:

– Кто считает человека венцом мироздания, поднимите руки!

Послышался смех. Тот же голос продолжил:

– Учтите нечто бесспорное: никакая моделирующая система не может создать модель структуры более сложной, чем она сама.

Когда край цветка, загибаясь, запенился, я услышал:

– Жидкая пена, да? А какие компоненты? Газ? Жидкость? Пенообразующее вещество?

– Вы так уверены, что это пена?

– Ни в чем я не уверен.

– Может быть, это плазма при низких температурах?

– Плазма – газ. Что же ее удерживает?

– А магнитная ловушка. Магнитное поле создает нужные стенки.

– Нонсенс, коллега. Почему разрозненный, эфемерный газ не распадается, не рассеивается под давлением этого поля? Оно же не бессиловое, в том смысле, что не стремится изменить форму.

– А как, по-вашему, создают магнитные поля облака межзвездного газа?

Еще один голос из темноты вмешался в спор:

– Давление поля изменчиво. Отсюда изменчивость формы.

– Допустим, формы. А цвет?

Я пожалел, что не захватил с собой магнитофона. Впрочем, на несколько минут зал умолк: на экране другой цветок-гигант заглатывал самолет, а лиловая змея-щупальце – бесчувственную модель Мартина. Оно еще пульсировало над снегом, как из темноты снова спросили:

– Вопрос к авторам плазменной гипотезы. Значит, по-вашему, и самолет и человек просто сгорели в газовой струе, в магнитной «бутылке»?

Впереди опять засмеялись. Я еще раз пожалел о магнитофоне: началась перестрелка.

– Мистика какая-то. Невероятно.

– Чтобы признать возможность невероятного, мистики не требуется. Достаточно математики.

– Парадокс. Ваш?

– Фриша. Только математик здесь действительно нужнее вас, физиков. Больше сделает.

– Интересно, что же он сделает?

– Ему проб не нужно. Снимков побольше. А что он увидит? Геометрические фигуры, как угодно деформируемые, без разрывов и складок. Задачки по курсу топологии.

– А кто, простите, решит задачку о составе этой розовой биомассы?

– Вы считаете ее массой?

– По этим цветным картиночкам я не могу считать ее мыслящим организмом.

– Обработка информации очевидна.

– Обработка информации еще не синоним мышления.

Обмен репликами продолжался и дальше. Особенно взбудоражила зал ледяная симфония – облака-пилы и гигантские бруски льда в голубом небе.

– Как они вытягиваются! Из трехметрового облака километровый блин.

– Не блин, а нож.

– Непонятно.

– Почему? Один только грамм вещества в коллоидальном диспергированном состоянии обладает огромной поверхностью.

– Значит, все-таки вещество?

– Трудно сказать определенно. Какие у нас данные? Что они говорят об этой биосистеме? Как она реагирует на воздействие внешней среды? Только полем? И чем регулируется?

– А вы добавьте еще: откуда она берет энергию? В каких аккумуляторах ее хранит? Какие трансформаторы обеспечивают ее превращения?

– Вы другое добавьте…

Но никто уже ничего не добавил: кончился фильм, вспыхнул свет, и все замолчали, словно вместе со светом напомнила о себе привычная осторожность в суждениях. Председательствующий, академик Осовец, тотчас же уловил ее.