Плечи Ривер поникли.

– Ты прав. Прости. Я вовсе не хотела язвить про Эхо. Она прекрасна, и я люблю ее так же, как люблю маму.

– Тогда про кого ты хотела съязвить?

На его вопрос она ответила двумя.

– Клэйтон, ты мог бы сказать, что Эхо – продолжение моей матери? Что мама – отражение достоинств Эхо?

Он ответил не задумываясь:

– Да. И любой в нашем табуне и в других скажет тебе то же самое.

– Я тоже так думаю. Но я боюсь, что про меня такого не скажешь.

– Чего именно?

– Что я – отражение ее достоинств. – Она посмотрела ему в глаза. – Я не хочу подвести маму и Табун.

– Ты их не подведешь. Ты не можешь их подвести. Или за те шесть месяцев, что мы не виделись, ты настолько изменилась? – Он вопросительно изогнул бровь.

Ривер ощетинилась.

– Я – это я.

– Тогда ты прирожденная Всадница – лучшая из всех, кого я знаю. И не забивай себе голову тем, что говорят люди. Ты ведь знаешь, что жеребята чувствуют тревогу. Просто будь собой – и будь готова принять любую лошадь, которая подойдет к тебе сегодня, только и всего.

– «Только и всего»? – Ривер закатила глаза.

– Ну, почти. Если тебя выберут, на тебя лягут ожидания Табуна, особенно если это будет кобыла. А если не выберут, на тебя все равно лягут ожидания Табуна, потому что всех будут мучить мысли о том, кто тогда станет Всадницей следующей Старшей кобылы… – Он усмехнулся. – Ну вот. Полегчало?

– Нет.

Они обменялись улыбками, и Клэйтон развел руки.

– Иди сюда, беспокойная душа. Я соскучился.

Ривер шагнула вперед. Такое странное и одновременно такое знакомое ощущение! Он крепко сжал ее в объятиях, и она прильнула к нему. А потом отступила на шаг и подняла на него глаза.

– Я надеялся, что ты тоже по мне скучала, – сказал он.

– Еще как!

По его глазам она поняла, что он хочет сказать что-то еще, и затаила дыхание в надежде, что он не испортит момент воссоединения неловкостью. К счастью, этого не произошло. Вместо этого он сунул руку в карман и достал какой-то предмет.

– Это тебе.

Она протянула руку, и Клэйтон уронил ей в ладонь кристалл. Он лег так, словно был выточен специально для нее – длинный осколок поблескивающего кварца. Он был теплым от прикосновения Клэйтона, но, коснувшись ее кожи, нагрелся еще сильнее, почуяв кровь Видящей табуна Мадженти, которая текла по ее венам. Ривер чувствовала кристалл – чувствовала его дремлющую силу – и, хотя она даже не была Всадницей, камень начал пробуждаться и настраиваться на нее, успокаивая лихорадочные мысли, которые осаждали ее уже два дня, с момента их приезда на Сборное место.

Она невольно замедлила дыхание и расслабила плечи, которые впервые за много дней перестали гореть от напряжения. Ривер открыла рот, чтобы поблагодарить Клэйтона за невероятный подарок, но вместо слов благодарности у нее вырвался испуганный вздох, когда луч нежного утреннего солнца упал на граненую поверхность кристалла, и она увидела, что у него внутри.

– Клэйтон! Это же дух!

– Смотри внимательней. Это не просто дух.

Ривер подняла кристалл повыше, прищурилась… и потрясенно распахнула глаза.

– О Мать-Кобылица! Аметистовый дух! Клэйтон, я не могу его принять. Это слишком ценный подарок.

Клэйтон мягко сжал ее пальцы вокруг кристалла.

– Только не для меня. Для меня это просто красивый кристалл. Разбудить его способна только Всадница табуна Мадженти.

– Ты мог бы его на что-нибудь обменять! Да хоть на отдельный шатер! Я серьезно, Клэйтон. Забери его.

– Боюсь, уже поздно. Ты выглядишь спокойной – или, по крайней мере, выглядела, пока не заметила духа. Кристалл пробудился в твоих руках, так ведь?