«Я так с ума сойду, – с тоской думала Лена по утрам, глядя на себя в зеркало. – А что – взгляд уже вполне безумный, под глазами круги, да и вообще вид какой-то болезненный». В такие моменты ей в голову приходила мысль о том, что ее одиночество сейчас как нельзя кстати – ну, какой мужчина захочет каждое утро просыпаться рядом с такой красавицей? Да и дома она теперь практически не бывает, а если Ирина Витальевна не выйдет из своего отпуска, то Ленина ссылка в приемную явно затянется до тех пор, пока мать не найдет нового секретаря, а это будет долгий процесс. Наталья Ивановна весьма придирчиво подходила к подбору сотрудников, предъявляя очень длинный список требований к соискателям.

Но в понедельник Ирина Витальевна пришла. Лена, с облегчением выдохнув, принялась вводить ее в курс того, что произошло за неделю, однако вдруг заметила на лице секретаря равнодушное выражение. Ирина вроде бы слушала, кивала, но было видно, что мыслями она не здесь.

– С вами все в порядке? – спросила Лена осторожно.

– Да, спасибо, все хорошо, – ровным тоном отозвалась Ирина, перекладывая папки со стола на подоконник.

Лена еще раз внимательно взглянула ей в лицо, но выражение глаз за большими очками не изменилось, так и осталось равнодушным.

«Очень странно, – подумала Крошина, направляясь в свой кабинет. – Она не выглядит отдохнувшей, скорее наоборот, еще более измученной. Ее что-то гложет. Но как узнать что?»

До конца рабочего дня Лена так и не сумела сделать еще одну попытку поговорить с секретарем, внезапно мать собственноручно принесла ей две папки с новыми делами, и Лене пришлось вникать в подробности и созваниваться с клиентами, назначать им встречи и планировать завтрашний день почти по минутам. Когда же она собралась наконец перед уходом домой зайти в приемную, оказалось, что Ирина Витальевна уже ушла. Визитки экстрасенса в стакане с карандашами не было, хотя Лена помнила, что всю проведенную в приемной неделю не прикасалась к ней.

«Может, выбросила? Хотя… что я прицепилась к этой визитке? Не факт ведь, что Ирина воспользовалась контактами этого Воланда. Ну, объективно – зачем ей? Код на бизнес поставить? С умершим родственником по душам побеседовать? Она странная, конечно, но вменяемая ведь, мыло не ест вроде. К чему ей экстрасенс? Мать ее болеет неизлечимо, и тут бессильны любые экстрасенсы, должна ведь она это понимать. Может быть, ее проблемы вовсе никак не связаны с этой злополучной визиткой?»

С этими мыслями Крошина и направилась домой. Вечер был теплым, безветренным, захотелось пройтись по улице, а не оказываться сперва в трамвае, а потом сразу в четырех стенах квартиры. Лена почти машинально свернула на бульвар и медленно пошла вниз по склону, смешавшись с гуляющей толпой. Она любила это время года, когда все оживает в предчувствии скорого тепла, когда воздух пахнет по-особому, а на голых ветках появляются первые почки. Город уже привели в порядок после зимы, на клумбах чернела свежая земля, подготовленная к посадке цветов, газоны были чисто выметены, и на них уже проклевывается первая трава. И настроение в это время года у Лены всегда бывало хорошим, пусть даже случались какие-то неприятности.

– Да в конце концов! – вдруг услышала она справа от себя раздраженный мужской голос: – Неужели это так трудно – встать туда, куда я попросил?

Лена повернула голову и буквально вросла в асфальтовую дорожку. На газоне справа шла фотосессия – две девушки и парень в ярких нарядах пытались принять какую-то причудливую позу, а напротив них, расставив ноги и скрестив руки на груди, стоял Никита Кольцов в окружении ассистента, гримера и какой-то женщины лет пятидесяти в ярко-голубом брючном костюме. На шее его висел фотоаппарат, ассистент протягивал ему другой, но Кольцов словно не замечал этого, зло уставившись на моделей, так и не сумевших принять нужную фотографу позу.