У трупа не было изогнутой шеи или разбросанных в стороны ног и рук. Мешок и мешок. Вика даже не сразу сообразила, что это плащ-палатка так облепила тело и трудно разобрать, где теперь что. Вот пятно крови – да, пятно большое, интересное.

– Ещё один?! – крикнула Вика в ответ.

Ближайший ментовской зло скривился. Из-за него показалась красная рожа замначальника УВД.

– Михал Семёныч!

Майор Вику явно узнал, но сделал вид, будто о чём-то срочно задумался, и срулил в сторону.

Ментовские, вопреки ожиданиям, не бросились всей толпой к журналистам: трое стали забирать вправо вслед за майором, ещё двое тупо топтались на месте и только пара сине-зелёных попробовала даже не бежать, а идти навстречу Вике, делая какие-то невнятные преграждающие знаки.

– Зона закрыта!

– Отойти!

Вика тоже вильнула в сторону майора. Пока она была быстрее этих туповиков. Может, и дальше…

– Господи! – выдохнула Вика.

Хвост, который они теперь спешно пытались накрыть курткой, был большой, рыже-белый. Опрятный, почти игрушечный. Даже непонятно, как его так деликатно отрезали. Может, мыли потом? Или это сейчас уже отработано – как скальпирование, например?

Вика тряхнула головой. А у двух ранешних трупов хвостов не было? Вот это, чёрт, история!

– Лёша, снимай!

Но и без руководящего указания Тунец уже обошёл ментовских с фланга. Всё же профессионализм пропьёшь, но не сразу.

Тунец менял планы, чтобы поймать сразу хвост (его уже закрыли, но краешек всё равно высовывался), размахивающих руками ментовских, труп, урну, два кирпича и тряпку, которыми «огородили» место убийства. Кровавая лужа. Хвост. Лужа и хвост. Урна и менты.

Может, Лёха даже оправдается этой съёмкой за свои постоянные проёбы в последний месяц. Может, его даже вынут из подвала снимать что-нибудь для краевых старших. И Вику тоже. Такую картинку и старшие запросят. И может, даже будет спецреп. Да наверняка.

– Та-а-ак! – раздалось справа.

Тунец полетел на землю, прижав к груди камеру. Несколько раз получил с ноги по рукам и в корпус, продолжая прикрывать бесценное фоторужьё. Откатился, вскочил и понёсся на фиг – зигзагами.

– Что за хрен! – заорала Вика, отшатнувшись от двоих сине-зелёных, напавших на оператора. – Не трогайте меня!

Её никто и не трогал.

Заявку на сюжет сбросила по пути. Теперь главное – быстро отмонтироваться и чтобы Вителло до этого не захотел смотреть материал, а то можно завязнуть и не попасть в восьмичасовой выпуск. Директорское трусло ещё, чего доброго, будет ждать согласования с ментовскими, и тогда историю вообще заберут в крае. А история-то приличная. ТЭФИ не ТЭФИ, но мало ли как развернётся.

Не хрен собачий.

«Хонда» с перебитым крылом, дверь, которая не хочет открываться, лестница: двенадцать, восемь и ещё четыре ступени. Пыхтящий за спиной Тунец, который беспрерывно ноет про пострадавшие ребра. Это он довольный. Недовольный бы он орал.

Дверь монтажки, вторая дверь монтажки. Да, Игорь, прямо сейчас. Ну останови Катин сюжет. Я сказала, останови! Сейчас увидишь!

– Прямо то же самое? – спросил заглянувший Вителло, а Вика услышала: «Тебе твои мудаки не пытаются продать ещё одну туфту?»

– Близнецовый жмур, – подтвердила Вика значительно.

– Надо же, – то ли недоверчиво, то ли просто удивлённо отозвался Вителло, – в самом деле маньячило, значит. А ты говорила, день фиговый.

– День без трупа по-любому тухловатый.

Вителло начальственно ухмыльнулся.

– Ну вот видишь, стал поживее. А я вот на твоём убивателе бутылку проспорил, – пожаловался он.

– Думал, два прежних случая – не в связке?