Климчук, двадцатишестилетний опер, уже сидел за столом. Перед ним светился экран персонального компьютера.

– Слышал новость? – спросил он, привставая и протягивая руку для приветствия. – Китайцы начали строить лунную базу, к их станции на орбите Луны пристыковался грузовой корабль «Тяньгун-22».

– И чёрт с ними, – ответил Никифор, включая свой компьютер.

Климчук, худой, нескладный, но подвижный, обладающий обаятельной мимикой, рассмеялся:

– Не любишь китайцев? Или не интересуешься космосом?

– Ни то, ни другое.

– Ах да, ты же занимался делом космонавтов.

– Не космонавтов, а дельцами из центра подготовки космонавтов.

– Один хрен. А как к косоглазым относишься?

– Никак, хотя меня сильно напрягает их тихая агрессия в Сибири. Они там скоро организуют свой колхоз, скупая наши лесные угодья. Что касается космоса, отношение к нему поменялось после съёмок фильма. Я даже где-то читал в Сети, что наметилось снижение притока студентов в учебные заведения, выпускающие космонавтов инженерных специальностей.

– Да, это проблема, – согласился Климчук. – Я не большой фанат космонавтики, и то мне обидно, что у людей пропадает интерес к изучению космоса. А ведь потеря интереса к познаванию мира, как метко говорил какой-то академик, ведёт к ураганной деградации общества, а потом и вообще к ликвидации цивилизации.

– Верно замечено. – Никифор бегло ознакомился с почтой и вывел на экран перечень неотложных задач, которые должен был решать.

– Кстати, чем закончилось твоё дело с центром подготовки космонавтов?

– Посадили троих.

– Эффективные менеджеры?

– Эффективно воровали, причём по-крупному, если учесть кражу технологий подготовки.

Климчук кивнул:

– Человеческий фактор – он и в Африке человеческий фактор, и среди космических менеджеров. Я имел в виду, что тебе часто достаются дела с научной тематикой.

– Наверное, потому что я кончал физмат МГУ.

Разговор иссяк, началась работа, и следователи перестали отвлекаться.

Однако через несколько минут в ухе Никифора пискнула клипса айфона, и голос начальника отдела Баринова попросил его явиться пред светлые очи полковника.

Пришлось идти.

В кабинете Баринова следователь бывал не раз, и ему нравился аскетичный вид помещения: ничего лишнего, никаких декоративных изысков, дополнительных шкафов или картин по стенам; нравились и его запахи, основным из которых был запах хвои.

Полковнику Баринову пошёл пятьдесят четвёртый год, выглядел он «обыкновенным лесорубом», как его оценивал приятель Никифора Слава Вяткин, тоже следователь, но из другого подразделения – финансового контроля. Однако простоватое лицо полковника с носом картошкой и разъехавшимися, как оладьи, губами никого не должно было вводить в заблуждение. Кирьян Валерьевич Баринов был строг, категоричен и требователен, хотя никогда не повышал голос на подчинённого. Ему неведомо было чувство гнева, он был бескорыстен по сути своей и служил делу верой и правдой, всегда выбирая последнее из вечных противоречий человека «я хочу» и «я должен».

Никифор встал по стойке «смирно».

– Садись, – буркнул полковник, отворачиваясь от экрана компьютера. – С поставщиками разобрался?

Никифор сел.

– Ещё нет, заканчиваю.

Речь шла об уголовном деле с поставщиками некачественной продукции микросхем из Белоруссии.

– Отставь на пару дней. Сегодня утром, если точнее, час назад, был найден мёртвым в Дубне, на остановке автобуса на улице Ленинградской, доктор физико-математических наук Истомин Глеб Лаврентьевич. Знал такого?

Никифор помолчал.

– Слышал, но лично не знаком.

– Отвезён в морг на улице Черкасова. Первоначальный вывод медэксперта МВД – приступ сердечной недостаточности. Но есть нюансы. Съезди и разберись.