– Ну вот какого приперлась, а? Меня ж полдороги туда уже протащили, причем половину как раз самую мерзкую. А теперь? Начинать сначала? Вот убил бы… Ф-фея…

Селль недоверчиво обернулась и сморгнула – показалось, или этот ненормальный в самом деле пытался усмехнуться, характерно изогнув запекшиеся коркой губы?

И вот тут ее словно током шарахнуло! До искр из глаз и сбитого дыхания. Она узнала! Не его даже, а этот кривоватый оскал.

Первой мыслью было всадить нож ему в брюхо, да еще и хорошенько провернуть там для гарантии. Пришлось пару раз глубоко вдохнуть, чтобы все-таки взять себя в руки. Разбираться, как такое вообще возможно – что этот человек оказался здесь, да еще и в подобном виде, было некогда. Не до того.

Сам же недобиток наблюдал за ее попытками угомонить нервы с явно проснувшимся интересом – приподнялся на локте, чуть склонил голову набок и поблескивал в полутьме глазами. Цвета их было не разобрать, но Селль и так знала – карие. В красноту. Как и положено темному из высокого рода.

Именно это ее и успокоило. Почему-то.

Резко выдохнув, она шагнула к не отвязанной пока руке, собираясь освободить-таки ее, плюнуть сволочи в рожу и свалить, наконец, отсюда… Или лучше по этой роже врезать? Интересно, что доставит ей больше удовольствия? И что выйдет быстрее? А то и так уже слишком задержалась…

Темный снова попытался дернуться – на этот раз освобожденными ногами, едва не заставив ее взвизгнуть и отскочить. Но назло то ли ему, то ли себе, Селль задавила инстинкт, оравший, что она дура, и упрямо потянулась к последнему неразрезанному пока ремню.

Недобиток этого словно не заметил, попытался двинуть ногами еще раз – опять безуспешно…

И вот тогда, уже склонившись над ним, Селль увидела, как во взгляде темного мелькнул не страх даже, а ужас. Сменившийся яростью настолько быстро, что в этот раз увернуться не вышло – вторая его рука, уже свободная, вцепилась ей в волосы, дернула, и глаза, цвет которых она прекрасно знала, оказались слишком близко. А через секунду ей в губы жестко впились поцелуем, еще и укусив напоследок:

– Ну! Добей же! – прохрипел тот прямо в лицо. – Чего ждешь? Или тебя здесь еще и поиметь нужно?

И отпустил, наконец, позволив отпрянуть и брезгливо вытереть рот тыльной стороной ладони, заодно размазывая по подбородку кровь из прокушенной губы:

– Развалишься. В процессе. – От ненависти голос у нее стал каким-то металлическим. – Сам сдохни, сделай милость. Без моего участия.

– Что-то рановато ты о милостях просишь, – тот дернулся было, собираясь схватить ее еще раз, но быстро сообразил, что не достанет уже и попусту силы тратить не стал. – Шлюхи обычно утром канючить начинают. После, а не до.

– Ну, тебе-то о шлюхах точно больше моего известно, – в сомнении оглядела она нож, но в итоге просто бросила тот на плиту рядом с… этим. Сталь звякнула о бетон, когда Селль уже развернулась на выход:

– С-сволочь!

– Дура, – донеслось ей в спину. – Все вы, светлые, такие.

А вот с этим даже спорить не имело смысла. Но по-другому она все равно не могла. Война закончилась. Снова пачкать руки кровью она не станет – ее там и без того слишком много. Гораздо больше, чем хотелось бы… Так что пусть сам отправляется к своим адовым бесам, если никуда больше пойти не может. Ноги, да… Отнялись, похоже. Она его вполне понимала даже, и в подобной ситуации тоже предпочла бы сдохнуть, чем попасться во второй раз…

Но уйти спокойно все равно не дали. Едва Селль пнула, открывая, подвальную дверь, как в косяк рядом с головой влетел ее же собственный нож, засев там чуть ли не на треть лезвия. Как она удержалась от визга, только те самые адовы бесы и знают.