- Хм… Ну я же еще такой старый, - расплылся он в игривой улыбке.

- С бабой, что ли?

- Ага.

И такая искренняя широкая улыбка, что я всерьез решила: у него сейчас замкнет челюсть.

- Не несет от тебя гормональным выбросом, - покачала головой, не поверив.

- Ну так это, ты как раз помешала. Даже раздеться не успел.

- Придумал бы что правдоподобнее, - нахмурилась я, а потом почувствовала себя так, будто меня окатили ледяной водой. – Там… - даже голос дрогнул. – Там Женя?

Я вцепилась ногтями в руку Арсена, на что он цыкнул:

- Больно же! Что ему там делать? Он вообще в другом городе живет.

Не могу… Не могу понять. Соберись, Лиля, ты же десять лет посвятила изучению поведения, должна увидеть ложь.

Слишком много личного. Нет фильтрующего барьера. Нет объективной оценки.

- Милая, хочешь совет от старого друга? – погладил меня Арсен по плечу и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Уезжай отсюда. И не возвращайся.

Двадцать ударов сердца, которые так шумно отдавались в ушах, я стояла молча, а потом рассмеялась:

- А твой ли это совет?

 Я теряла контроль, поддавалась истерике. Всего слишком много навалилось, не успеваю справляться.

- Лиль, пойдем с тобой перекусим, - снова потянул меня Арсен, но на этот раз к выходу. – Ты вон какая бледная. Когда ела-то в последний раз? А тут недалеко кафе грузинское, владелец мой хороший знакомый.

- Хватит мне заговаривать зубы!

- Что ты, я же хочу как лучше.

- В чем я виновата, Арсен? – шепотом спросила и прижала ладонь к губам.

Все-таки одна чертова слеза скатилась по щеке и упала на большой палец.

Я подняла голову, но не удержала этим следующую соленую каплю. Она скатилась по виску и исчезла в волосах.

Почему, черт подери?!

А может, я действительно виновата?

Придумала глупая восемнадцатилетняя девочка то, чего не было, и испортила себе жизнь. Прошло тринадцать лет – слишком долгий срок. Может, он вообще меня не вспоминал, может, я потерялась среди десятков женщин, которые были до меня и после. Одностороннее чувство – это ничто, почти его отсутствие.

Но тогда… Я не верила, что он тогда лгал. Я чувствовала его любовь.

Когда отец сказал, что мы уезжаем, это было неожиданно. Соединенные Штаты… Ладно, Москва, Питер или другой крупный город, но Нью-Йорк! Я уперлась. Отец тоже. Мама не встревала в наши разборки.

Я на своего старика все-таки действительно похожа больше, чем мне бы того хотелось. Мы скандалили часа два, а потом я хлопнула дверью в свою комнату и, привычно перепрыгнув на соседний балкон, спустилась вниз по пожарной лестнице.

Шел дождь. Нет, ливень. Я промокла за секунду, но трясло меня не от холода, а от мысли, что умру без него.

Я шла к нему, не ощущая, как по моим плечам барабанит ливень. Уже знала в тот момент, что выбрала его. А отцу придется смириться с моим выбором.

То, что я чувствовала к Жене, было сильнее всего остального.

На грани зависимости.

На грани одержимости.

Я отчетливо помнила, как набрала код на домофоне, как поднялась наверх. Знала, что он один. Но когда дверь открылась, что-то внутри меня лопнуло и вылилось в неконтролируемую истерику. Я опустилась на пол посреди коридора, вода с волос неприятно стекала по спине, оставляла лужицы на полу. Но все это было неважным… Я цеплялась за его руки, как за спасательный круг, уткнувшись лбом в теплую грудь.

И нам не надо было слов. Мне даже не пришлось рассказывать, что случилось. Он чувствовал меня. А я чувствовала поддержку.

Пришла в себя на диване, когда Женя молча вытирал мои спутанные волосы полотенцем. Моя истерика как будто выключилась по щелчку. Я посмотрела на его руки, от локтей до запястий исполосованные моими ногтями, а потом подняла глаза на лицо.