И птичий гомон, безмятежно громкий!
Идешь сквозь поле незаметной тропкой
И словно ощущаешь: рожь растет!
Как хороша, возлюбленная, ты,
В прозрачной темноте смеясь глазами…
Мне кажется, что чувство красоты
Мы принесли, того, быть может, сами
Не замечая, из-за той черты,
Где были рожью, влагой, небесами…
Моя космогония
Наташа,
погляди на вспышки звездные,
Затеявшие на небе
возню!
Вселенная!
Порядки там серьезные,
Но я тебе сейчас их объясню.
Вселенная.
Наука разделяется,
Когда берется толковать о ней:
Сжимается?
А может, разбегается?
Пульсирует,
как сердце…
Так верней!
Но если это сердце,
то, конечно же,
По временам обязано оно
Тревожно биться
и томиться нежностью,
А это значит —
сердце влюблено!
В кого?
В другое сердце,
но нездешнее,
Чужое,
недоступное еще…
Но то, другое,
может биться сдержанно?
А я уверен:
бьется горячо!
Все это может лишь одним закончиться,
Нельзя же вечность колотиться врозь,
Сердцам влюбленным
встретиться захочется,
Хотя бы мирозданье взорвалось!
Они,
теряя звезды,
на свидание
Помчатся…
Их – поди – останови!..
– Ну хватит, дорогой,
о мироздании,
Пожалуйста,
немного о любви…
Бессонница
От бессонницы есть спасенье…
Под багрово-желтым дождем
По гремучей траве осенней
Мы, как прежде, с тобой идем.
Под ногами – пинцеты хвои.
И багровый лист в небесах.
Мы почти заплутали с тобою
В непроглядных этих лесах,
Но потом отыскали проселок.
Он был палой листвой занесен
И терялся меж синих елок,
Душных, словно полдневный сон…
Но опять на краю сновиденья
Пробегает печаль по лицу.
Значит, нас разлучило уменье
Ориентироваться в лесу…
В поезде
Я в поезде,
на верхней полке:
Постукивают мимо города,
Деревни,
рощи,
дачные поселки —
Тот мир, где я не буду никогда.
Но почему?
А если налегке,
Вот так, как есть, —
с карманами пустыми —
Взять и остаться в тихом городке,
Давным-давно свое забывшем имя,
Затеять дом,
вещами обрасти,
Узнать соседей, слухи, кривотолки
И… оказаться как-то раз в пути:
Деревни,
рощи,
дачные поселки…
Как взнузданные, дернулись столбы.
Вокзала зданье набежало круто.
Состав у неслучившейся судьбы
Стоит четыре, кажется, минуты.
О значениях слов
Мы калечим природу, мы портим слова.
Скажем, раньше «орать» означало —
Засучить у рубах до рамен рукава
И пахать, налегать на орало.
А вот слово «пахать» означало «мести».
«Очагом» звали печку простую,
А теперь «очаги» в медицине в чести
И в политике!
Я протестую!
А виновна – поэтов огромная рать,
Но «очаг» поддается леченью:
Надо меньше лишь в новом значенье —
«орать»,
А «пахать» больше в старом значенье!
О своевременности браков
Мужчины! Дети Дон Жуана!
То в глубь греха,
то к небу ввысь.
И все им кажется, что рано
Супругою обзавестись.
И рассуждая: «Я ль не парень…»
Мечтают (можно их понять!),
Как сэр Джорж Ноэл Гордон Байрон,
Всех женщин враз поцеловать.
Жизнь холостому неплохая,
Пока лета невелики.
Живут, по женщинам порхая,
Как, извините, мотыльки.
Но час придет – кондратий хватит.
Посмотрят: кудри в седине,
Решат: теперь жены мне хватит…
А хватит ли теперь жене?
Перечитывая Уэллса
Вот в голубой, дрожащей глубине
Бредут два человека по Луне.