Я взялся за голову и тихо вздохнул:

– Боже, их еще и двое… Двойное безумие.

– Не грусти, – хмыкнула Алесса, затем спрыгнула с парты и подошла ко мне. – Не тебе же курировать Марио.

Я мысленно пожелал сил его куратору, с которым даже был знаком.

– Если ты одна выводишь меня из себя, то что будет, если вас окажется двое?

Алесса так посмотрела на меня, будто с немым укором спросила: «Разве я могу вывести из себя?» Марио ухмыльнулся.

А Алесса выскочила из корпуса, шлепнув меня по заднице.

– Куда мы идем? – спросила она, стараясь не отставать от меня.

Мы шли по людной дороге нашего района. Небольшие малоэтажные дома, мелкие магазинчики и рослые пальмы мелькали мимо нас. Рядом была извилистая дорога, по которой туда-сюда гоняли машины, мопеды и кареты с туристами. Поскольку мы жили на туристическом острове в архипелаге Гавайских островов, последних тут было много. Гонолулу – наша столица, золотой центр. Здесь было куда чище и красивее, чем на других островах: здания выше и симпатичнее, более развитая инфраструктура. Это как маленький уголок рая на земле, чего не скажешь о других частях архипелага, где сплошь разбитые дороги и полупустые бунгало. Я плавал в те места, и это было отстойно. После этого я, как щенок, поджал хвост и захотел обратно домой. Да, здесь полно туристов и они вечно хотят со мной сфотографироваться, ведь я загорелый серфер как с картинки. Зато тут круто: чистые лазурные пляжи, красивые дома и вечный шум волн. А еще животные не такие дикие.

В воздухе стоял запах жареных ананасов и кокосового молока; солнце приятно припекало мою русую макушку и голые плечи. Дул легкий теплый ветер с океана, слышался гул людских голосов и шумели, покачиваясь, верхушки пальм.

Алесса, поправляя и без того растрепанные волосы, спешила за мной. Она, наверное, еще чувствовала неловкость за грубость брата. Хотя кого я обманываю?

– В бар, – коротко пояснил я.

– Мы будем пить? – оживилась она.

Я резко остановился, и девчонка врезалась мне в спину. Я обернулся, опустив взгляд, и взял ее за плечи. Она удивилась и уставилась на меня, захлопав глазами.

– Лисс, – обратился я к ней, – я никогда не стану с тобой пить. Ты мелкая. Ты как ребенок. Я – твой учитель, усекла? Не друг. Поэтому не шути со мной, не балуйся и, черт возьми, не бей меня по заднице!

Я нахмурился.

– И относись уважительнее. Я тебе не подружка.

Она застыла на несколько секунд, слушая мои слова очень внимательно. Но на ее губах быстро оказалась усмешка, и она щелкнула меня по носу. Это далось ей легко, ведь я немного наклонился.

– Ух, какой серьезный!

Она рассмеялась, а я тряхнул ее за плечи, пытаясь привести в чувство.

– Я серьезно! Я старше тебя, и ты правда как ребенок. Для меня. Поэтому прекрати.

Я отпустил ее и развернулся, собираясь перейти небольшой перекресток. Я шел не просто в бар, а в лапшичный бар. Я часто там обедал, и это было идеальное место для разговора с Хилл. Не знаю, что Алесса подумала, и не знаю, ответила ли на мои слова; она просто проследовала за мной, я даже лица ее не видел.

Или, наверное, не хотел видеть. Потому что немного смутился от того, как грубо с ней обошелся. Просто я не знал, как уже усмирить эту чокнутую. Нам нужны четкие границы, чтобы Алесса понимала, кто я и кто она.

Не хочу проблем.

Мы вошли внутрь со звоном колокольчика. Внутри небольшого темного бунгало было достаточно сумрачно и тускло. Окна зашторены, свет давали лишь редкие лампы. Несколько человек рассыпались по залу и что-то жевали. Играла тихая музыка, жужжал вентилятор на потолке. В это место обычно заходили либо местные, либо редкие туристы, которые как-то прознали о самой великолепной лапше в мире.