Я позволила себе полчаса задержаться у воды. Примоститься на песке и погрузить ноги в горячий песок. Он так приятно щекотал кожу, что мне хотелось засмеяться. От ощущений, что я наконец-то поняла, что значит быть свободной.

Но меня уже ждала хозяйка квартиры, поэтому пришлось тащиться с чемоданом обратно, в закостенелые преграды из бетона и стекла, за которыми не видно чудесной голубизны залива. Мне ещё предстоит запомнить названия всех районов, а их здесь на минуточку целых одиннадцать! В Модесто о таком и не слышали. Он всегда был просто Модесто, без всяких там Пасифик Хайтс, Сансет или Бейвью.

Моя квартирка спряталась в окрестностях Портолы, прямо между кофейней «Фэнси» и чайханой «Ред Панда». Со второй попытки я сумела поймать такси и протянула водителю помятый листок с названием улицы и дома. Я всё ещё не могла говорить от пережитого потрясения. Если водитель и поглумился надо мной, то вида не подал, а только включил счётчик и покатил по гористым дорогам Сан-Франциско.

Я впервые видела столько красивых домов, словно приклеенных друг к дружке суперклеем. Хотелось попросить, чтобы водитель ехал помедленнее, тогда бы я сумела разглядеть каждый сантиметр этого райского города. С тем же успехом таксист мог везти меня окольными путями, чтобы намотать мили и содрать втридорога, но мама оказалась впервые неправа – не все в больших городах хотят тебя обмануть.

– Первый раз в Сан-Франциско? – Улыбнулся мужчина, глянув на меня в зеркало заднего вида.

Во мне проснулся голос, и я, не отрывая носа от стекла, с дрожью произнесла:

– Первый раз вдали от дома.

– Сбежали от родителей?

– Скорее от разбитого сердца.

– Тогда вы точно по адресу. – Усмехнулся водитель. – Сан-Франциско прекрасно лечит разбитые сердца.

Очень на это надеюсь, потому что моё разлетелось вдребезги.

Оставив меня на бордюре с всё тем же старым добрым чемоданом, таксист пожелал мне удачи и укатил. И даже ничего не взял за проезд.

– Пусть это будет первым подарком от Сан-Франциско. – Сказал он.

Если все здесь такие же милые, то я ни за что больше не вернусь в Модесто.

Сан-Бруно-авеню, 125. Это здесь. Я взглянула на двухэтажные домики с давно облупившейся краской и почувствовала тошноту. Не совсем то, что я ожидала увидеть после описания на сайте «современный дом с ремонтом». Автострада Брэйшор проходила прямо напротив, так что я сразу представила, в каком шуме буду просыпаться каждое утро.

Но отступать было некуда. Я уже перевела аванс миссис Саммер, и она ждала моего приезда ровно к двенадцати. Я не любила опаздывать, но ещё больше не любила ввязываться в конфликты – бесхребетная привычка обитателей Модесто и семейства Холлбрук.

Квартирка 3а забралась на второй этаж пошарпанной лестницы. Пока я тащила чемодан и свой страх наверх, я успела рассмотреть каждую трещину на стене. Краска облезла и кое-где повисла жалкими лохмотьями. Что ж, надеюсь, внутри квартира выглядит так, как на фото.

Собравшись с мыслями, я постучала в деревянную дверь с номерком «3а». Тут же послышался топот пяток и протяжное «иду-иду!» по ту сторону.

– Вы должно быть Холли? – Широкие губы, утонувшие в блестящей помаде, растянулись в подобие улыбки.

– А вы миссис Саммер?

– Да, деточка, это я.

Голос по телефону был таким мелодичным и казался молодым, так что я представила себе дружелюбную женщину лет на десять старше меня, с которой у меня сложится обоюдная симпатия. Но передо мной предстала полная противоположность. Обладательница приятного голоса и моей будущей квартиры оказалась стареющей дамой, которая отчаянно пыталась скинуть хотя бы несколько лет. В морщинках у глаз застряли комки пудры, а двойной слой туши превратил её ресницы в острые ветки. Волосы коконом собраны на макушке в стиле Одри Хепбёрн, но от такого творческого беспорядка несравненная мисс Хепбёрн пришла бы в неописуемый ужас. В свободном цветастом платье по колено и в жирном макияже, она отступила в сторону, пропуская меня внутрь.