Поверхность поплыла. Оказалось, что не стена, а дверь. Солидная, темного дерева, с металлической табличкой, на которой аккуратным курсивом была выгравирована фамилия жильцов, почему-то забывших запереться. Алиса схватилась рукой за косяк. Задержала дыхание. Прислушалась.

Кажется, никого.

Мотнула головой: пойдем.

Шагнула внутрь, Мика за ней, и язычок замка щелкнул, как передернутый затвор.

Было темно. В нос ударил запах старого жилья, который с трудом выводится, даже когда на место прежних жильцов въезжают молодые родственники или квартиранты. Этот запах не выветривается и не убирается генеральной уборкой с мощным пылесосом. Запах старого дерева, пыли и угасания человеческого тела.

Первым делом прошли по всей квартире, все еще тихо и по стеночке. Прошли через холодную гостиную с изразцовой печкой, резным деревянным буфетом и креслом-качалкой, потом в спальню, где господствовала деревянная кровать и трюмо с вязаными крючком салфетками. Вышли в аккуратную кухню с фикусом в кадке, широким столом и неожиданно приличной бытовой техникой. Все окна в квартире были занавешены толстыми шторами. Алиса развела их в стороны на небольшую щелку, чтобы впустить немного света и разглядеть, что происходит на улице.

Улица пустовала. Раскуроченная машина щерилась пустыми окнами. За ней по асфальту тянулись черные полосы от шин, вокруг поблескивало на солнце битое стекло и темнели какие-то пятна. Валялся одинокий лакированный ботинок.

За спиной потеплело. Мика подошел и попытался рассмотреть улицу из-за ее плеча. Алиса нехотя подвинулась.

– Где водитель? – спросил Мика.

Алиса промолчала. Ей казалось, что ответ очевиден. Если Мике действительно нужно спрашивать, возможно, ему не нужно знать. Но Мика повернулся к ней и повторил:

– Где водитель?

Алиса указала пальцем:

– Видишь пятна? Присмотрись. Там цепочка таких же, только маленьких. Его увели. Шел сам. Если бы тащили, остался бы другой след.

Мика посмотрел и близоруко прищурился.

– А потом что?

Алиса отвела взгляд. Ответила на другой вопрос, которого никто не задавал:

– Давай умоемся и попробуем понять, как теперь жить.

Умылись на кухне. Там же напились воды прямо из-под крана. Сели за стол. Вытащили телефоны.

– Связи нет, – сказал Мика.

– У меня тоже.

Мобильного интернета тоже не было, и ни одной сети в списке. Проверили на всякий случай электричество, но свет включался исправно. Сделали даже вылазку в подъезд. Сначала осторожно прислушивались на пороге, затем Мика снял кроссовки и в одних носках на цыпочках вышел с телефоном на вытянутой руке. Поднялся на один пролет вверх и, судя по звукам, попробовал встать на перила. Сигнала все еще не было.

Вернулись на кухню. Алиса стянула чехол с телефона. Высыпала на стол горсть сим-карт. Проверила российскую, венгерскую и боснийскую. Ни одна не сработала.

– Мы отрезаны, – сказала она. – Придется ждать.

– Чего?

– Чего-нибудь. Чайник поставлю, пока свет есть.

Алиса налила воду в пузатый, подкопченный снизу металлический чайник и принялась искать зажигалку для газовой конфорки и кружки. Мика продолжал что-то проверять в телефоне. Отвлекся, только когда Алиса начала прочесывать шкафчики. Она выставила на стол банку быстрорастворимого кофе, но не довольствовалась ей и продолжила поиски. Рядом с банкой появились баночки с магазинным паштетом и консервированным горошком, сухое печенье «Плазма», стеклянные банки с домашним айваром и кислой капустой.

– Что ты делаешь?

– Хлеба не вижу. Помоги поискать?

– Мы это есть не будем. Это чужое.

Алиса встала с упаковкой чайных пакетиков в руках и посмотрела на Мику. Он не ответил на взгляд, вернулся в телефон. Тогда Алиса отложила пачку к остальным припасам, вернулась к столу и села напротив.