Были похороны, начальство грозилось отомстить…

Тридцать первого декабря продолжалось усиление. Антон едва успел к бою курантов. Мать, жена и сыновья уже сидели за столом. В коридоре стояла маленькая искусственная ёлка, украшенная конфетами и снежинками, вырезанными из обложек старых цветных журналов.

Предприятие, где трудилась Марина, сократили ещё осенью. Но чтобы не прерывать стаж, Антон отнёс её трудовую книжку приятелю, который открыл кооператив. Числилась продавцом, но денег не получала. Можно было заниматься хозяйством, воспитывать детей, стоять в очередях.

На столе традиционно: в чугунной латке картошка с тушенкой, на тарелках – студень и салат «оливье». В большой вазе – гора мандаринов. Открыли шампанское, чуть-чуть досталось сыновьям в награду за выученные новогодние стихи. По маленькому портативному телевизору на кухне шли музыкальные программы. Мать их не любила ушла в свою комнату разгадывать кроссворды.

Антон прибавил громкость. Настроение было хорошее – танцевали прямо у стола, пели вместе с артистами. Случайно толкались, шутили – в тесноте да не в обиде! В подарках – наборы конфет.

В начале второго ночи дети пошли спать. Антон ещё долго сидел с женой за столом. Вспоминали, как до замужества ездили к тестю в Прибалтику, летом на рассвете гуляли по росе. Как шептали друг другу: «люблю».

Неожиданно накатило, Антон вспомнил недавнюю гибель коллеги, обнял Марину:

– Муторно на душе… Ты такая красивая… знаешь, если со мной что-то случится, не надо хранить мне верность. Выходи замуж, расти сыновей. Я не обижусь.

Жена отстранилась, глаза округлились:

– Что? Что случится? Ты уезжаешь?..

– Да нет… – Антон уже пожалел о сказанном— зачем? – Просто вокруг… всё так сложно…

– И даже не думай об этом… – жена поняла, прервала. – Сам будешь воспитывать своих мужиков. Кто ещё, как не ты?

– Ладно… ладно… – Антон примирительно обнял жену. – Это я так, чтобы ты знала…

На следующий день утром Антон снова был на службе. Как обычно, в начале года решил избавиться от ненужных бумаг. Стал опустошать ящики. На глаза снова попалась копия записки, оставленной погибшими подростками: «Радость наша не в том, чтобы подольше жить, а чтобы наследовать Царствие Небесное, следуйте за Христом и получите вечное спасение…».

Зло подумал: «Как пить дать, сектант какой-то соблазнил ребят уйти из жизни! Козёл! Где бы его найти…»

Участковый благополучно вынес по данному материалу постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Начальники подписали, прокуратура утвердила. Но всё-таки кто довел детей до самоубийства – разбираться не стали. Неинтересно – хватало более важной работы. Решили: подростки – личности неустоявшиеся, в голову может взбрести всякое!

Заботкин позвонил начальнику приёмника-распределителя для несовершеннолетних. Разъяснил, что требуется. Тот оказался понятливым:

– Надо – так надо! Только захвати постановление на содержание из прокуратуры, или хотя бы от следователя!

Через день Антон зашторил окно, а на следующее утро Алла была уже в кабинете. Все в той же кожанке. Подумал – надо бы девчонке купить что-то тёплое. Вслух спросил:

– Ты как новогодние каникулы проводишь?

– Не очень, – девочка расположилась на стуле рядом с изъятым магнитофоном, стала крутить ручки, щёлкать переключателями, – многие разъехались по родственникам, кто – к друзьям. В комнатах пусто. Остались только те, кому совсем некуда податься. Из педагогов – одна дежурная воспиталка. И та прибегает только изредка посмотреть, как дела.

– Помнишь, я предлагал тебе помочь нам в работе?