Произведения новейшей литературы противопоставляют себя классике уже на уровне заголовков – часто стилистически сниженных, намеренно опрощенных либо претенциозных. Невозможно вообразить, чтобы Толстой назвал свой роман «Войнуха & мир», Тургенев – «R.U.D.I.N», Гончаров – «АбрыгГ»… Современные авторы (не все, конечно, но очень многие) желают быть в русле эпохи, предпочитая актуальные тенденции культурным традициям. Сейчас быть модным важнее, чем быть адекватным. Но, как справедливо заметил писатель Игорь Клех, «когда весь пар расходуется на заглавия, происходит перерождение и вырождение искусства давать названия в ремесло зазывал».

К тому же, далеко не всякий нынешний автор способен внятно и убедительно объяснить, с какой художественной целью он эксплуатирует графику с орфографией. Как зачем? Так для прикола же! Вот и весь сказ. Современное произведение может быть жизнеспособно без творческой программы и в отсутствие художественной концепции. Значимы лишь публичное внимание и (в идеале) продаваемость. Время манифестов прошло – для самовыражения достаточно лишь оставлять следы. Много следов в разных местах.

Причём показательны тонкость и неочевидность грани между словесной игрой и насилием над языком, речевыми опытами и пытками, лексическим обогащением и обезображиванием, созданием новых смыслов и обессмысливанием. Всё реже названия книг становятся посланиями читателю – всё чаще формальными призывами вроде кэрролловских «Съешь меня!»; «Выпей меня!».

Д. Крюйкшенк «Крайности моды» (1822)

Заголовок текста всё более последовательно соотносится с понятием бренд. Уже не только само произведение; но и его название (а также имена персонажей; названия вымышленных предметов) становится особой разновидностью товара.

Один из самых популярных инструментов капитализации заголовка – запуск книжных серий вроде «S.T.A.L.K.E.R» (наименование персонажа; придуманное братьями Стругацкими) или «Metro» (по названию романа Дмитрия Глуховского).

Другой способ «встраивания» литературы в экономику – производство брендселлеров – произведений; выпускаемых по корпоративным заказам. Текст нарекается именем известной торговой марки, одновременно ему присваиваются имиджевая, маркетинговая и (реже) просветительская функции. Из самых известных примеров – романы Фэй Уэлдон «Ожерелье от Булгари», Джулии Кеннер «Матрица Manolo»; «Парадокс Prada», «Код Givenchy».

Особняком в ряду книжных названий стоят «цифровые» заголовки; например; «1962» Александра Архангельского; «1993» Сергея Шаргунова; «1986» Владимира Козлова; «2048» Мерси ШеллИ; «13» Сергея Шикарева; «Детство сорок девять» Аюдмилы Улицкой, «Девять девяностых» Анны Матвеевой…

Здесь также невозможно всё свести к единому принципу или общему замыслу; не говоря уже о жанровой и стилевой разнице самих произведений. Но заметно стремление авторов к художественной фиксации значимых вех или какого-то определённого хронотопа. Сравним с названиями зарубежных произведений: Стивен Кинг «1408», Томас Лер «42», Рю Мураками «69». Иногда это попытки литературной ревизии и «романизации» важных событий – как, например, в «Девяносто третьем годе» Гюго. Иногда – творческое проектирование фактов, моделирование возможных обстоятельств (как в оруэлловском «1984»). Такие заглавия словно мемориальные доски, номера комнат, пункты перечней или картографические ориентиры.

Дж. Тенниел. Илл. к «Алисе в Стране чудес» Л. Кэрролла. (1864)

Особый интерес представляют романы, названия которых обозначают некие универсальные архетипы или культурные типажи. К настоящему моменту такие тексты составляют уже довольно длинную книжную полку: «Коллекционер» Джона Фаулза, «Парфюмер» Патрика Зюскинда, «Анатом» Федерико Андахази, «Алхимик» Пауло Коэльо, «Чтец» Бернхарда Шлинка… Из русскоязычных текстов этот список могут дополнить «Библиотекарь» Михаила Елизарова, «Перс» Александра Иличевского, «Логопед» Валерия Вотрина, «Антиквар» Олега Постнова, «Ассистент» Алексея Шаманова.