Тот принял с поклоном, а затем произнес:

– Леди Питерс не ждала гостей, потому мы не успели подготовиться к вашему появлению. Но, если вы дозволите подождать, я доложу о вашем приезде и сообщу, сможет ли леди Питерс принять вас.

– Полагаю, выбора у меня нет, – проворчал Итан. – Не зря же я проделал долгий путь, чтобы добраться до этого места. Как скоро я смогу узнать ответ?

– Касательно того, примет или нет – в течение нескольких минут. А вот когда именно произойдет встреча – довольно трудно определить во временных рамках, – со скрытой иронией произнес дворецкий, на мгновение бросив взгляд за плечо гостя. Но затем Джон опомнился, вспомнив про учтивость, и добавил: – Благодарю за понимание, сэр Грант. Прошу за мной. Я покажу, где вы сможете отдохнуть и подождать, – указывая на коридор из живой изгороди, который вел к входу в дом через столовую, произнес Джон и развернулся, предлагая Итану следовать за ним.

Итан кивнул, но, поддавшись сиюминутному порыву, затормозил и обернулся на причал, заметив, что та самая брюнетка смотрит в его сторону. Разглядеть, что именно было написано на ее лице по поводу появления чужака, он не мог, но готов был поклясться, что это было любопытство и недоумение.

Почувствовав, будто его поймали на чем-то предосудительном, как на подглядывании, мужчина отвернулся и последовал за дворецким, более не оборачиваясь и не отвлекаясь на различных… «сирен».

Вопреки ожиданиям, Джон отвел его не в столовую, а в небольшую прелестную беседку во дворе, оплетенную виноградными лозами, которые дарили прохладу. К счастью гостя, в тени беседки можно было свободно дышать, скрываясь от зноя.

– Простите, что не приглашаю в дом, сэр, но леди Питерс не любит, когда в доме находится кто-то посторонний без ее ведома. Я постараюсь обернуться как можно скорее, – заложив руки за спину, извиняющимся тоном произнес Джон.

Данное утверждение слегка смутило Итана, но после он вспомнил, что приехал к почти что сумасшедшей, и был вынужден покорно кивнуть, отпуская слугу. Чтобы себя занять, мужчина осмотрел внутреннее, хоть и красивое, но скудное убранство беседки, в которой помимо тахты и маленького столика ничего не было. Борясь с потребностью расстегнуть воротник и развязать шейный платок, который сейчас казался удавкой, Грант прошелся по беседке, боковым зрением заметив движение в саду: давешняя брюнетка, с наброшенным на плечи халатом, летящей, но довольно стремительной походкой бежала в сторону дома по тропе, промокая волосы белым полотном.

Словно зная, куда смотреть, молодая женщина повернула лицо и встретилась взглядом пронзительных зеленых глаз с Итаном. Теперь она была достаточно близко, чтобы мужчина смог нормально разглядеть точеные черты слегка загорелого лица, чего так боялось все высшее общество Англии в лице женщин всех возрастов. Красавица окинула гостя равнодушным взглядом, а затем отвернулась и продолжила свой путь, словно забыла о герцоге.

В то же время сам Итан пытался осмыслить увиденное, сопоставляя увиденную женщину с той, кого видел однажды и издалека. И он мог поклясться, что это были два разных человека: разный рост, разная манера поведения, жесты... походка. Даже лицо, казалось, изменилось. Она все еще была красива и узнаваема, но черты некогда миловидного, почти кукольного лица заострились, став более хищными и холодными.

Неужели гибель мужа так повлияла на некогда скромную, кроткую и тихую красавицу, которая казалась завидной невестой, несмотря на ее обедневший род?

Мужчине вспомнилось, что в тот день, шесть лет назад, была годовщина смерти его жены, потому на дневном приеме, куда он заглянул исключительно по делам, едва ли смотрел на гостей, которых надеялся избежать. Он не помнил практически никого с того приема из присутствующих, помимо хозяев, разумеется. Но запомнил миловидную брюнетку, которая смотрела влюбленными глазами на своего тогда еще жениха – графа Чарльза Питерса. Она смотрела на него одного, пока взгляды многих мужчин были сосредоточены на совсем юной красавице, которую так оперативно увели прямо у них из-под носа. Все завидовали славящемуся своими авантюрами практически разоренному графу Питерсу, который подсуетился и лишил высшее общество такой прелестной потенциальной невесты, несмотря на то, что на девушку уже имел виды некто из аристократии.