Обычно я даже не смотрю, что в пакетах. Просто забираю, зная, что баба расстроится, если не возьму. Или начнет миллионный раз говорить о прощении. О семье. О ценностях. Про обиды, которые нужно забывать и жить дальше. Проще молча взять и сделать вид, будто я поверила, что она пошла в магазин и потратила всю пенсию, чтобы порадовать внуков.

Самое гадкое чувство – идти против своих принципов.

Когда открывала шкаф, мне казалось, что я себя предаю. Наверно, даже хорошо, что Вадима сейчас не было дома. Он бы меня не понял. Он парень. Ему не понять девчонку, которая захотела растопить лед в глазах одного человека.

Чего уж.

Я и сама не понимала, зачем мне это.

22. 22.

Машина Максима уже десять минут стоит под моими окнами, а я все еще бегаю по квартире, пытаясь застегнуть чертову молнию на платье. Я не гимнастка. Совсем нет. У меня не получается выгнуть руки настолько, чтобы дотянуться до дурацкого замка. Смотрю в окно, стараясь завершить образ жены Максима Демидова, а когда опускаю взгляд ниже, вижу, что за моими танцами без бубна наблюдают.

Максим будто только что завершил свою службу у ее величества и, не снимая костюма, приехал ко мне. Единственное, бабочку где-то по пути потерял. Но все равно. Даже на Джеймсе Бонде костюм так не сидел.

Естественно, я засмотрелась.

У меня же нет проблем со зрением.

Пока я стараюсь отойти от своей реакции на внешний вид мужа, мой телефон вздрагивает и начинает громко вибрировать.

Я просто отвечаю на звонок, зная, кто именно звонит.

– Ты сказал, что заедешь через час. У меня осталось десять минут, – говорю и, забивая на платье, смотрю на парня.

– Вообще-то нет. Час уже прошел. Выходи.

– Не могу. – Конечно, я понимаю, что самой не получится разобраться с молнией, но и выходить к нему в таком виде тоже не хочется. Может, переодеться? Помимо этого синего платья в пол, в шкафу есть еще парочка. Белое, например, вообще без застежек. Правда, наклоняться в нем нельзя, но ничего, я же не собираюсь в ресторане вилки ронять.

Как я могла забыть, что белый цвет под запретом?

– Лера, давай не будем сейчас начинать, – гремит мужской голос в трубке. – У нас нет времени на бесполезные разговоры. Спускайся и поедем. Поговорим в машине.

– Ничего я не начинаю. Молнию не могу застегнуть.

– Ты серьезно?

– Представь себе. Я не акробат. – Отхожу от окна и бреду в свою комнату, натыкаясь на погром, который я устроила, пытаясь собраться. Повезло же Золушке. Не пришлось переворачивать всю комнату, чтобы найти подходящее платье. Где моя фея-крестная? Почему она еще не здесь?

– Говори код домофона. Сейчас поднимусь.

А все уже. Момент упущен. Надо было раньше подниматься, а не спустя час.

– Не надо. Не хочу тебя напрягать. Сама справлюсь.

– Лера!

– Ну и нервный же вы, Максим Викторович. Жди. Скоро спущусь.

Неужели я и правда сбросила вызов?

Первые несколько секунд тупо смотрю на кровать, а затем резко начинаю стягивать с себя платье. Если прямо сейчас спросить меня, боюсь ли я Шамову, то мой ответ будет – нет. Она – няшка по сравнению с тем, кто ждет меня на улице. Вряд ли Демидов вообще привык ждать.

Взгляд падает на черное платье, которое в начале сборов получило имя «слишком».

Слишком дорогое.

Слишком черное.

Слишком открытое.

Слишком красивое.

Молния сбоку – оно идеальное.

Блин, куда делась та Лера, которая говорила, что такие вырезы на платьях нужны только для того, чтобы мужики тупели?

Хотя… Никакое платье не поможет сделать Демидова овощем.

Честно говоря, я никогда не была на свиданиях. Еще ни разу в жизни никто не встречал меня у подъезда, намереваясь отвезти в какое-нибудь шикарное место.