«Вот это тебя понесло, Елизавета Андреевна…» — следом присвистнула мысленно.

Мы посмотрели две серии, я глянула на часы и нажала паузу. Славика пора кормить, да и время лекарств подошло.

— Понравилось? — спросила я, он лениво кивнул. — Хочешь, смотри дальше, я пока ужин разогрею.   

Я дала ему в руки пульт и развернулась, намереваясь отправиться в кухню.

— Ты разрешила бы своему сыну собаку? — остановил меня его голос. Я опешила даже: вопрос звучал слишком личным, для наших с ним отношений. Неожиданным. На секунду задумалась и повернулась.

— Не знаю… собака — это ответственность. Тут нужно серьезно подходить к делу, — честно ответила я и спросила: — Ты просил у папы собаку?

Мне стало вдруг интересно, потому что, со мной Игорь разговоров о питомце никогда не заводил. Небось, понимал: перебор, я ещё к его сыну не привыкла.

— Нет, у мамы, — ответил Славик. — На день рождения просил, но она подарила мне пазлы.

Я растерялась. Замешкалась, повторила, что-то про ужин и вышла, на ходу вспоминая, когда у Славика день рождения. В мае, девятнадцатого, кажется. Значит, он тогда ещё у неё жил, и о переезде к папе наверняка не догадывался. А мама, выходит, отказала. Врочем, упрекать её за пазлы тоже не стоит, её финансовые возможности для меня темный лес.

— Телефон! Телефон! — кричал вскоре из комнаты Славик. Я прибежала, а он указал на стол: — У тебя телефон звонит.

Гудки тут же смолкли, ответить я не успела, зато задумалась: «Он меня по имени когда-нибудь называл?» Припомнить не получилось. «Она», «ты», «вы» даже пару раз было, но по имени - ни разу.

— Я бы крикнула так: «Славик, у тебя телефон звонит!», — заметила я и улыбнулась: — Зови меня Лизой, хорошо? Ли-за.  

Славик поморгал, но ничего не ответил, я подхватила телефон и вернулась в кухню. Пропущенный был от Федорова. Я ещё не решила стоит ли перезванивать, как от него пришло сообщение.

«Привет. Как там, наш обещанный ужин?»

«Добрый вечер, пока не могу, очень занята».

«Я не теряю надежды».

А следом смайл – одинокая роза. Я не ответила. Хочешь – не хочешь, а пока свидания мне не светят. Вот Славик выздоровеет, а там посмотрим.  

В поликлинику со Славкой я отправила Шмакова, а сама благополучно уехала на работу. Накануне, я уговорила ребенка показать мне рот, горло было совсем не красное. Да и выглядел он вполне бодрым последние три дня. В кровати проводил время только ночью, играл, к тому же, мы с ним много занимались, стараясь не сильно отстать от школьной программы, хотя, поначалу он противился, утверждал, сам справится. По математике он действительно неплохо справлялся и без меня, а вот русский язык прихрамывал. Особенно, если Славик торопился, тогда ошибки преследовали сплошным потоком.

Возвращаясь, я беспокоилась, что они уедут не попрощавшись. То, что Славика выпишут, я была уверена на сто процентов, а вот в то, что Шмаков способен увезти его не дожидаясь, теперь уже на двести. Я не боялась, что они прихватят лишнего, но попрощаться с мальчишкой хотелось по-человечески.

Я задрала у подъезда голову: отблески света из комнаты проникали в кухню – ждут. Сумок у порога не наблюдалось, хотя Шмаков вполне мог их в машину перетаскать. Я успела раздеться, когда Игорь появился в проёме.

— Что сказал врач? — спросила я. Он сунул руки в карманы джинсов и пожал плечами:  

— Нормально все, здоров.

— Отлично, — ответила я и отправилась мыть руки. А когда открыла дверь ванной, под ней торчал Шмаков. Он как-то подозрительно посмотрел сквозь меня и кивнул в сторону кухни:

— Идем, поговорим.