А она держалась, гордо задрав распухший от слез нос и сделав шаг по направлению к выходу:

 - Поздно. Я хорошая девочка и к девяти должна быть дома.

Илья вспомнил о грязных ботинках хорошей девочки и испорченном пальто. Сказал:

- Я отвезу.

- Спасибо. Я знаю, как пользоваться метро.

- Тебя не пустят в таком виде.

- Ты давно не был в метро, Июль, - Майя все-таки оставила за ним это солнечное имя. Упрямая. - Там и не такое встречается.

Он смотрел на нее некоторое время, а потом кивнул и пошел в прихожую. Она последовала за ним. К тому времени, когда Майя обулась, надела пальто и взяла свой рюкзак, он был полностью готов.

Конечно, в метро Илья не спускался очень давно, но то, что девочку остановит первый же встретившийся полицейский, сомневаться не приходилось. И довезти до дома – это самое малое, что он может сделать для нее… после всего.

Весь обратный путь от дверей квартиры до стоянки они проделали молча.

- Где ты живешь? – спросил Илья, открывая перед Майей дверь «мерседеса».

- Мы живём на Занзибаре, в Калахари и Сахаре, на горе Фернандо-По, где гуляет Гиппо-по

по широкой Лимпопо, - она очень старалась говорить бодро и беззаботно.

- Садись в машину, - тихо проговорил он.

- Черемушки.

Майя села, он закрыл за ней дверь.

По дороге в Черемушки они снова молчали. Каждый думал о своем. Или об одном и том же. Но разговаривать друг с другом было не о чем. Он следил за девушкой боковым зрением. Она сидела практически неподвижно, обнимая рюкзак, лежавший на коленях. Сама смотрела только вперед – на дорогу через лобовое стекло, и глаза ее казались огромными. Все еще детскими, но при этом чуточку женскими. Майя изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость. Но у нее это плохо получалось. И все же она старалась. Маленькая революционерка.

Только уже когда машина подъехала к району, Майя тихо подала голос. Она стала направлять:

- Сейчас надо будет свернуть с дороги направо… обогнуть вот этот дом, там дальше двор… да, вот так… и следующий за ним…

Он четко следовал указаниям и заглушил мотор перед указанным подъездом типовой хрущевки. Повернул голову, чтобы посмотреть на девушку:

- Ты здесь живешь?

- Да. С родителями, - ответила она, пряча от него лицо.

Илья понимал, что надо что-то сейчас сказать, такое… хорошее. Да даже просто извиниться, хотя «прости» в такой ситуации прозвучит глупее некуда. Поэтому они оба опять молчали. 

Пока, наконец, она не взялась за ручку двери, а он не произнес:

 - Я не хотел тебя обидеть.

- И не обидел. За все заплачено, - это должно было прозвучать по-взрослому, а получилось звеняще, выдав боль.

Хлопнула дверь «мерседеса». Илья проводил Майю взглядом до подъезда, потом еще посидел, глядя на дом, а потом завел мотор.

Домой он вернулся в полночь, после того, как бесцельно ездил по городу почти два часа, пытаясь привести в порядок голову и мысли.

Дома Илью встретила кружка нетронутого остывшего чая для Майи.

И он снова курил.

А через день улетел в Сочи.

***

- Майя, почему так поздно?  - в прихожую вышла мать,  вытирая руки полотенцем.  Пахло вкусным домашним ужином.

Я сегодня стала женщиной, мама. Я теперь такая же, как ты. Ты это видишь? Замечаешь? Чувствуешь?

А вслух она сказала:

- У меня были занятия – репетиторские.

- Ах, да, я и забыла, - кивнула мать. А потом охнула. – Маечка, что с пальто?!

- Мам, я не пойду больше туда, - Майя стянула с плеч верхнюю одежду и со второй попытки пристроила на вешалку. – Там ребенок… совсем гадкий. Избалованный. Это он мне пальто испортил.

Мать всплеснула руками.

- Конечно, о чем речь, доченька! Нечего иметь дело с такими людьми! Ты голодная?