Целитель, черноволосый мужчина на вид лет сорока, изредка бросая косой взгляд на огоньки, разговаривал с Кларой, что тоже облачилась в иллюзию. На месте напарницы стояла рыжая девица стервозного вида. Но мимика Раженской и ее нового лица не совпадала, поэтому выглядела она неестественно.

Едва взглянув на меня, напарница сухо кивнула и отвернулась. Ее нижняя губа едва заметно поджалась, выдавая недовольство девушки.

— Все в сборе? — не совсем удачно пошутил целитель, пожимая мне руку. — Алендер. Но можете звать меня просто Ален. Не люблю официоз.

­— Макс, — представился я в ответ. — А вы весьма жизнерадостный для подобной работы.

Клара молча отошла в сторону, сложив руки на груди.

— Ну, будь я таким же унылым, как мои клиенты, вскоре в моем кабинете стало бы на один труп больше.

С чувством юмора у него явно были проблемы. Натянуто улыбнувшись, я взглянул на тело на столе, давая понять, что мы как можно скорее хотим приступить к делу.

­— Этот знак на его лбу. — Клара задумчиво приблизилась. — Похоже на какой-то ритуал.

— Да, верно, — согласился целитель. Стоило заняться делом, как он посерьезнел. — Но не уверен, что это на самом деле так. Возможно, нас пытаются запутать. Вариантов много. Видите этот синий цвет? — Я посмотрел на рот мертвого мужчины. Губы и глотка выглядели еще синее, чем на фото. — Это дурман, по всей видимости, изготовленный из цветков темного смертника. Пока он не сорван, лепестки остаются фиолетовыми и он полностью безопасен, но спустя неделю после сбора они синеют и становятся ядовитыми. В малом количестве это сильнейший дурман, вызывающий галлюцинации, учащенный пульс и усиливающий чувствительность.

— Чувствительность? — переспросила Клара, нахмурившись.

­— Сексуальное влечение. Я слышал об этом цветке. Некоторые смельчаки принимают малое количество, перед тем как заняться любовью, — склонившись над трупом, просветил я напарницу. ­— Вот только слишком быстро привыкают к нему.

— А вы хорошо осведомлены, — заметил Ален, задумчиво смотря на меня.

— Сталкивался.

Мне не хотелось думать о том случае, но воспоминания невольно всплыли с глубины сознания на поверхность. ­В родовом поместье всегда находилось много работников: садовники, горничные, повара и их помощники, собственный мастер бытовых артефактов… Однажды, когда мне было пятнадцать, одну из уборщиц нашли мертвой в постели вместе с другим мужчиной. Оба приняли дурман, только девица умерла, а партнер долгое время пролежал рядом с ее телом, находясь в мире грез.

Помню, в какую ярость пришел отец. Его не заботила ничья жизнь. В нем играло отвращение от мысли, что подобное произошло в стенах нашего фамильного дома.

­— Печальная судьба, — покачал головой целитель.

Клара по-новому взглянула на труп.

— Преступники могли провести ритуал, а потом намеренно убить жертву, заставив принять большую дозу отравы, — предположила напарница, не потеряв здравость рассудка.

— Или он принимал дурман добровольно и оказался при смерти, не рассчитав количество, а потом кто-то начертил этот знак, чтобы сбить нас столку. — Пока у нас слишком мало информации, мы должны рассмотреть разные версии.

Мы с Раженской пересеклись взглядами — тяжелыми, изучающими, слегка удивленными.

­— Ну, свои обязанности я выполнил. Найду что-нибудь еще — сообщу, ­— сказал целитель, поворачиваясь к рабочему столу. — И будьте осторожны, цветы темного смертника почти не имеют вкуса. А еще не меняют свойств при нагреве, поэтому их могут использовать при приготовлении пищи.

— Благодарю за предупреждение, — кивнул я.