«Стрельба, можно подумать, не привлекает», – мысленно усмехнулся про себя Виктор.

Впрочем, они редко теперь думали о «врагах». То есть о «синих». Да и какие они, к черту, враги? Одни нацепили синие кокарды, другие – красные значки. Свой, потому что у него красный значок. На той стороне, может быть, «синий» – твой лучший друг, а «красный» тебе подлянку в офисе устроит и с потрохами сожрет. Только на той стороне ты не сможешь его пристрелить за это.

Иногда Виктор даже мечтал, чтобы «синие» вернулись в брошенный блиндаж и взяли их в плен. Без крови. «Враги» доставили бы их к воротам. Да, скорее всего, «синие» уже не опасны. Другое дело – мары.

На этом холме «игроки» обосновались давно. Блиндаж несколько раз подновляли. На стенах – постеры красоток. На самых первых, проеденных жучками, зеленых от плесени – Вера Найт. На тех, что клеили позже – Лиана Мин. Наполовину китаянка. Женщины восточного типа снова входят в моду. Почему-то «синие» ушли, все бросив. И блиндаж, и припасы, и оружие. Удрали в спешке, и никто не вернулся. Однажды ночью, учуяв запах съестного, в блиндаж забралась лиса. Огромная, как овчарка. Спросонья, Димаш решил, что это медведь, заорал благим матом, перепугал всех. Лиса удрала. Еще мышей было много. Мышей в этом мире много, потому что змей нет. Мыши большие, лисы большие, медведи – огромные. Такие тяжелые, что по деревьям не лазают. Летом трава поднимается в человеческий рост. В такой траве медведь легко может спрятаться. Или противник. Или мар.

А мортале трава не растет. Вовсе.

В животе противно заурчало. Неужели опять? Когда же это прекратится?! Виктор почувствовал ненависть к ослабевшему телу. С одной стороны, конечно, хорошо, что он испытывает хотя бы ненависть. Раньше, когда они вырвались из мортала, чувств не было. Вообще никаких – только жрать, жрать, жрать!

– Послушайте, – повторил Димаш, доставая из кобуры бластер и в который раз проверяя заряд батареи. – Вот зараза, хватит один раз шмальнуть. Да и то на самом мине. А у вас?

– Три, – ответил Виктор.

Заряды он, в отличие от Димаша и Бориса, берег. Возвращение – не самый простой этап завратной жизни. Он знал это с чужих слов. Но готов был этим словам верить.

– Виктор Павлович, вы же лейтенант, – напомнил Димаш. – Как и Борька. Значит, можете отдать приказ отступать. Может, лейтенант пасиком решил заделаться?

Непривычны эти звания. Почему лейтенант, почему капитан? Звания дают на той стороне, на этой воюют. Точнее – играют в войну. Но многие заигрываются. До смерти.

– Старший теперь среди нас лейтенант Рузгин, – напомнил Виктор. – Я ведь не стрелок – портальщик.

– Я все рассчитал. – Димаш суетился, не слушая возражений. Впихивал в рюкзак вещи: пищевые пакеты, люминофоры, теплое белье на смену. Вещи валились на земляной пол, он вновь их запихивал. Торопился. – Сегодня двадцать шестое. – Он посмотрел на часы. Они показывали не только время суток, день и месяц, но и сколько осталось до закрытия врат. Нулевой меридиан этого мира проходит через ворота. Здесь только одна точка отсчета – врата. – Идти нам три дня. Если выйти утром. То есть в запасе ровно двое суток. Понимаете? А если мары? Если снег пойдет? Сейчас конец ноября. Здесь малость теплее, чем за вратами на той же широте. Но все равно. Снег повалит – нам кранты… Что будем делать, если снег?

– Соорудим лыжи… На лыжах еще быстрее идти, – рассеянно пробормотал Виктор, прислушиваясь ко все нарастающему бурчанию в кишечнике.

Таблетки, найденные в блиндаже, давно кончились.

– Вы серьезно? – растерялся Димаш.