– Сенат принял решение. Я – слуга сената, – сухим, бесстрастным голосом сказал Сулла. – Полагаю, в мое отсутствие городскими казармами воспользуются солдаты Мария?

– Да, – коротко, без всякого выражения подтвердил Марий.

– Поскольку поддержку нам окажут войска в Малой Азии, не думаю, что кампания затянется надолго. Я вернусь в Рим, как только раздавлю Митридата. Вот тогда мы и решим будущее этого города. – Последнюю фразу он произнес, глядя в упор на Мария, так что сомневаться в смысле высказанного предостережения не приходилось. – Мои люди освободят казармы к сегодняшнему вечеру. У нас есть еще дела? Тогда доброго всем дня.

Сулла вышел из зала в сопровождении группы сторонников. И сразу же напряжение спало, и все оживились: кто-то усмехался, кто-то задумчиво переглядывался.

Марий поднялся со своего места, и все мгновенно затихли.

– Спасибо за доверие. Я буду защищать этот город от всех, кто попытается в него войти.

Обещание было сформулировано таким образом – и Гай сразу отметил это про себя, – что в число тех, от кого Марий намеревался защищать город, вполне мог попасть по возвращении из похода и сам Сулла.

Сенаторы столпились вокруг его дяди, некоторые пожимали ему руку, открыто поздравляя с победой. Одной рукой Марий притянул Гая к себе, другой взял за плечо худощавого мужчину, который улыбнулся им обоим.

– Красс, это мой племянник Гай. Глядя на него, не скажешь, но этот человек – один из самых богатых людей Рима.

У Красса была длинная и тонкая шея, на которой рискованно покачивалась голова с теплыми карими глазами, поблескивавшими в густой паутине тонких морщинок.

– Я и вправду благословен богами. А еще у меня две красивые дочери.

– Одна и впрямь хорошенькая, – усмехнулся Марий, – но вторая пошла в отца!

Гай внутренне содрогнулся, но Красса эти слова будто и не задели вовсе.

– К сожалению, она и в самом деле немного костлява. – Он печально улыбнулся. – Придется дать за ней хорошее приданое, чтобы соблазнить римскую молодежь. – Он повернулся к Гаю и протянул руку. – Рад познакомиться, юноша. Станешь полководцем, как твой дядя?

– Да, – серьезно ответил Гай.

Красс улыбнулся:

– Тогда тебе понадобятся деньги. Придешь ко мне, когда потребуется денежная поддержка?

Гай коротко пожал протянутую руку, и Красс исчез в толпе.

Марий наклонился и прошептал Гаю на ухо:

– Молодец. Он всегда был мне верным другом, и он невероятно богат. Договорюсь, чтобы принял тебя в своем поместье – оно поражает роскошью. А теперь я хочу познакомить тебя еще с одним человеком. Пойдем со мной.

Гай пошел за ним, пробираясь через тесные группки сенаторов, которые обсуждали события дня и унижение Суллы. Марий жал руку каждому, кто попадался на глаза, спрашивал о семье и отсутствующих друзьях. За собой консул оставлял череду улыбающихся лиц.

На другой стороне зала негромко беседовали о чем-то трое мужчин. Увидев подошедших Мария и Гая, они замолчали.

– Вот тот, о ком я говорил, – весело сказал Марий. – Гней Помпей, человек, которого его сторонники называют лучшим римским полководцем нашего времени, – разумеется, когда я болен или меня нет в городе.

Приветливо улыбаясь, Помпей поздоровался с обоими. В отличие от тощего Красса, он был немного полноват, но при высоком росте полнота не портила, а придавала солидности и значительности. Гай предположил, что ему не больше тридцати, отчего его заслуги выглядели еще более впечатляющими.

– Вне всяких сомнений! – ответил Помпей. – Воистину я творю чудеса на поле битвы. Наблюдая за моими маневрами, даже самые суровые мужчины роняют слезу.