– Быстро! Вытирайся вот этим и надевай мамилларе.

Корнелия застонала:

– Эта повязка слишком тесна для такой жары!

– Зато через несколько лет твои груди не будут висеть, как пустые мешочки! – фыркнула Клодия. – Вот тогда и скажешь спасибо, что носила ее в свое время. Вставай! Вылезай из воды, ленивица! И не забудь прополоскать рот.

Пока Корнелия вытиралась, Клодия разложила ее одежду и открыла серебряные коробочки с краской и маслами.

– Надень вот это.

Корнелия подняла руки, и служанка опустила на нее длинную белую тунику.

Девушка пожала плечами, чтобы туника скользнула вниз, и села за стол, поставив перед собой овальное бронзовое зеркало.

– Вот бы завить волосы, – грустно вздохнула она, пропуская между пальцами густую, цвета темного золота, но – увы – прямую прядь.

– Тебе не пойдет, Лия. Да и некогда сегодня! Твоя мать и ее орнатрикс[6] уже наверняка закончили. Мать будет тебя ждать. Так что сегодня не до ухищрений.

– Тогда нанеси немного охры на губы и щеки. Ты же не станешь мазать меня этими отвратительными свинцовыми белилами.

Клодия раздраженно фыркнула:

– Скрывать цвет лица тебе придется не раньше чем через несколько лет. Сколько тебе уже, семнадцать?

– Ты сама знаешь. Помнишь, как ты напилась на празднике? – улыбнулась Корнелия, стараясь не двигаться, пока служанка накладывала краску.

– Я веселилась, как все остальные. Выпить в меру – в этом нет ничего плохого, я всегда так говорила. – Клодия кивнула сама себе, растирая краски. – Теперь немного сурьмы вокруг глаз – пусть мужчины думают, что они темные и загадочные, – и займемся прической. Не трогай! Держи руки при себе, тогда и не размажешь.

Быстро и умело Клодия разделила темно-золотые пряди и собрала их сзади, открыв высокую, стройную шею Корнелии. Потом посмотрела на воспитанницу в зеркале и улыбнулась.

– Не пойму, почему твой отец до сих пор не нашел тебе мужа! Девушка ты красивая.

– Он сказал, что предоставляет мне выбрать самой, а мне никто пока не понравился, – ответила Корнелия, трогая заколки в волосах.

Клодия недовольно поцокала языком:

– Твой отец – хороший человек, но важно жить, как заведено. Давно бы нашел тебе молодого человека с хорошими видами на будущее. И был бы у тебя свой дом, и ты бы им управляла. Думаю, тебе бы понравилось.

– Когда это случится, я возьму тебя с собой. Иначе мне будет тебя не хватать, как… как наряда, который немного износился и вышел из моды, но все равно удобный, понимаешь?

– Как чудесно, дорогуша, ты выражаешь мне свое расположение. – Клодия легонько шлепнула Корнелию по затылку и повернулась, чтобы взять плащ.

Плащ представлял собой квадратный, доходивший до колен отрез золотистой ткани. Чтобы он выглядел эффектно, его нужно было правильно задрапировать. К счастью, Клодия занималась этим уже много лет и вдобавок ко всему прекрасно знала предпочтения Корнелии.

– Он красивый, но тяжелый, – пробормотала девушка.

– Как и мужчины, дорогуша, в чем ты скоро сама убедишься, – с хитрой усмешкой ответила Клодия. – А теперь беги к родителям! Надо выйти пораньше, чтобы занять хорошее место. Мы пойдем в дом одного из друзей твоего отца.

– Отец, тебе бы стоило это увидеть! – прошептал Гай.

Они шли по улицам, выстеленным темно-зеленым камышом. Надевшие самые лучшие, самые яркие одежды, горожане сбились в шумную, волнующуюся толпу. И эта толпа взирала на них горящими, полными зависти глазами и тянула к ним руки. Все лавки, как и предсказывал Марий, были закрыты, и казалось, целый город устроил праздник, чтобы поглазеть на великого полководца. Гай был поражен как количеством зрителей, так и их энтузиазмом. Неужели люди позабыли, что всего лишь месяц назад эти же самые солдаты оружием прокладывали себе путь по этим же улицам? Марий говорил, что они уважают и признают только силу, и доказательством его правоты служили восторженные крики, эхом разлетавшиеся по узким улочкам.