– Убью! – Фил кинулся к экипажам.

Я едва успела его схватить за пояс и почти зашвырнуть обратно в проулок.

– Нет, нет, пожалуйста, нет, – шептала ему. – Они и тебя убьют.

– И пусть! Пусть! Зачем мне жить, если… Зачем?

И он рухнул на колени, закрывая лицо руками. Я опустилась рядом с ним, что-то шептала на ухо, какой-то бред, который призван был его успокоить, но на самом деле не имел смысла. Осторожно помогла подняться на ноги и потащила прочь. Фил уже не упирался. Он шел как во сне. Слезы катились по щекам, но, казалось, он их не замечал.

– Тише, тише, – шептала я. – Уже недалеко.

Постоялый двор начинал пробуждаться. Ржали лошади, переговаривались конюхи, но в общем зале было всего четверо постояльцев и хозяин Дон.

– Вы рано гуляете, Мартина, – улыбнулся он мне.

– Встречала брата, он только что приехал, – загородила спиной Филиппа. – За комнату придется доплатить?

– Да, еще по серебрушке за день.

– Хорошо, я доплачу.

– А завтрак? Будете?

– Нет, позднее.

И увлекла Филиппа в коридор. У него на лице было будто написано все, что случилось, а хозяин мог нас выдать первому же патрулю. Поэтому успокоилась, только когда за нами захлопнулась дверь комнаты.

– Вот и все, – выпустила его из железной хватки, а сама заперла дверь на щеколду. Филипп слепо зашарил рукой перед собой, добрался до кровати и лег, отвернувшись лицом к стене. Он больше не плакал, но тем было страшнее. Глухое, мертвое молчание воцарилось в комнате. Я забилась в дальний угол, бесшумно рыдая. Слезы все катились и катились. Почему? За что? За что с ними так? Надо было убедить Вейранов уйти со мной, надо было… Хотя бы графиню Анжелу…