– И что мы будем делать? – поинтересовался Роберт. – Я, конечно, ничего не имею против профессора Айденса, как бы его теперь ни звали, но он еще в гимназии пару раз пытался от меня избавиться.

– Потому что считал тебя моим врагом, – вмешался я.

– И это дает ему право меня убивать? А вдруг я завтра рассорюсь с тобой вусмерть, Вейран? Что тогда? Будете нового магистра искать?

В чем-то Роб был прав. Он всегда говорил в глаза то, что думал, и сейчас тоже. По-хорошему, нам стоило собраться всем вместе, включая Андре, и установить… некоторые границы, но сам Андре решительно отказался от встреч. Что же делать?

– Я усилил охрану башни, – добавил Анри, комкая в руках какой-то листок. – И здания магистрата тоже, но мы ведь знаем, что, если Андре будет нужно, он пройдет по зеркалам.

– Думаешь, защитные символы не помогут? – спросил Роб.

– Как знать? Не помогли ведь они прошлому составу магистрата.

– Но мы их усовершенствовали!

– А проверять на ком? На нем? – Анри покосился на меня. – Так уровень Андре в зеркальной магии гораздо выше. Не выйдет ничего хорошего. Или пригласить самого Андре испытать нашу защиту?

– Сколько неприятностей от одного человека, – фыркнул Роберт. – Зато, если кого-то из нас убьют, двое других будут знать, кого искать.

– Почему вы оба решили, что Андре решит избавиться от вас? – не выдержал я.

– Потому что он уже пытался это сделать, – ответил Анри. – И кто запретит ему повторить подвиг? Ты?

Я молчал. Мне нечего было им сказать. Андре никогда не скрывал, что ему плевать на человеческие жизни. А вдруг он и правда решит взяться за новых магистров? Что тогда? Верить в это не хотелось. Я еще помнил, как мы сражались плечом к плечу. Но пять лет пустоты…

– Как дела дома? – спросил Анри. – Что говорит отец?

– Если бы ты появлялся там чаще, знал бы сам, – не упустил я случая его подколоть. – Ничего он не говорит, только ходит мрачнее тучи. Я тоже не хочу поднимать эту тему.

Об Андре у нас дома молчали все. И я, и мама, и даже Полли. Это было чем-то запретным, будто кинь искру – и все загорится. Но иногда мне хотелось спросить отца, что он думает о возвращении Андре. И приходилось раз за разом напоминать себе, что не стоит. Усилиями Андре отец год провел, заключенным в зеркало, и так и не оправился от старых ран. Теперь трость стала его извечным спутником. Но он хотя бы жив. Уже за это стоило поблагодарить Андре.

– Я тоже усилю охрану, – сказал Роберт. – В штате темного магистрата есть парочка бывших учеников Айденса, пусть поработают дополнительно с защитой. Фил, ты бы тоже не ходил в башню пустоты. Опасно это.

– Скажешь тоже, – отмахнулся я. – Андре не нужна моя смерть.

– Не была нужна пять лет назад, дружище. Много воды утекло. Да и пустота не способствует хорошему расположению духа. Так что будь осторожен. Раз Андре так настаивает, будем держаться от него подальше.

Я пожал плечами. И снова Роберт был прав, но мне не нравилась его правота. Не ходить в башню пустоты? Наверное, это было бы самым верным, но тогда Андре будет там совсем один. А я знал, что такое полное одиночество. Никогда не забуду…

– Фил? – окликнул меня Анри.

– У тебя визор светится, – заметил я.

Анри отмахнулся, но все-таки взял лист бумаги и направил на него кристалл, пробежался взглядом по буквам и нахмурился.

– Что? Дурные вести? – поинтересовался Роберт.

– Да не то чтобы… Герцог Дареаль пишет, что у него пропал сын, и спрашивает, не приезжал ли он в столицу. Надо дать городской охране описание Вильяма, пусть обратят внимание.

Герцог Этьен Дареаль был хорошим другом нашей семьи. Ну, не всей семьи – с Анри они больше терпели друг друга. Зато прошлой зимой я провел у герцога целый месяц. Сам он в столицу не приезжал – дети были слишком маленькими, а оставлять супругу с оравой ребятишек в отдаленном замке Этьен не желал. Зато старший сын Дареаля, наш друг Вилли, снова устроил шутку в своем духе. Он всегда был крайне непоседливым мальчишкой, его тяготила размеренная жизнь провинции. Вот, видимо, и сбежал, если опять никуда не влип.