А что касается инициативы Вадима Кравченко, что об инциденте в институте в первую очередь следует сообщить лично его директору, то… Инициатива эта накрылась по не зависящим ни от кого причинам. После своего юбилея академик отбыл на симпозиум в Лондон. А он, по мнению Кравченко, был единственным человеком, который не стал бы задавать вопроса: «Если кассета с записанным на нее убийством существовала в реальности, а не явилась плодом горячечного воображения одного из моих бывших студентов, куда же она все-таки исчезла?» Он просто поручил бы своим сотрудникам тихо и негласно разобраться в происшедшем. И разобрался бы лучше многих, в этом Кравченко не сомневался. Но и этого человека не было, обстоятельства не складывались. А посему…

Прошла неделя, и все переживания забылись. Мещерский с головой окунулся в новый проект. Турфирма «Столичный географический клуб» подписала официальный контракт с военно-историческим обществом «Армия Юга России» по обеспечению, оснащению и организации экспедиции, которую наметили на февраль будущего года.

Катя поначалу отнеслась к этому проекту как к очередной бредовой и убыточной авантюре «географов», сулившей лишь крах и разорение, как прошлогоднее печальное путешествие в долину Инда на территории Пакистана. Там возглавляемый компаньоном Мещерского туристический десант, состоявший из выпускников истфака и рок-группы «Нирвана», упрямо, несмотря на все предостережения, желавший «прикоснуться к энергетике священных руин Мохенджодаро», во время следования по горному маршруту едва не попал в руки отряда моджахедов и еле унес ноги под защитой пакистанской полиции.

Однако последующие события несколько поменяли Катино негативное отношение к планам Мещерского. Во-первых, ее несказанно поразил тот размах подготовки и уровень, на котором согласовывались проблемы экспедиции. Со слов Мещерского она знала, что он и члены общества были на приеме главы Второго Ближневосточного департамента МИДа, а также в посольствах стран, по которым должен был пролегать маршрут похода.

Она знала, опять же со слов Сережки, что и с финансированием не было никаких проблем! А ведь это извечный больной вопрос нетрадиционного туризма – деньги, деньги. Где взять, кто спонсирует? А тут все как-то вообще мало напоминало туризм. И это Катю (хоть она и была рада за Мещерского – как-никак это было для скромных «географов» чрезвычайно выгодное и престижное предложение) настораживало.

– Странно как-то, Вадя, – заметила она (был выходной день, суббота, и они сидели дома за завтраком). – Кто бы мог подумать, что сейчас, в наше время, кто-то из-за своей фантастической прихоти готов повторить путь какой-то там никому не ведомой экспедиции 1915 года, потратив уйму денег на путешествие к черту на кулички. Неужели у этих новых Сережкиных клиентов такие неограниченные финансы и возможности, что им не жаль выбрасывать такие деньги на ветер?

Кравченко усмехнулся.

– Дело не в чьей-то прихоти, – ответил он загадочно. – Хотя люди, с которыми Серега теперь гужуется, типы довольно любопытные. Но дело вовсе не в их фантазиях.

– А в чем же? – Катя была само любопытство.

– Пока не знаю. Сдается мне только, что в том, чтобы русская экспедиция из Тегерана в Междуречье, то есть из Ирана через Курдистан в Ирак – а это весьма примечательный маршрут по нынешним временам, Катька, – прошла успешно, заинтересованы не только одни опереточные «южноармейцы». Серега, как мне он сам обмолвился, был несказанно удивлен и подготовкой, и, самое интересное, весьма солидной «крышей» этого вояжа. Тут вам и сотрудники МИДа как-то подвязаны, и Институт стран Востока, и консультации ведутся на полную катушку с атташе по культуре из посольств. А легонько поскреби любого культатташе, вылезет кадровый разведчик.