– Века? А ты чувствуешь, какой это был Путь, Икарий?

– Куральд Галейн. Старший Путь Тьмы.

– Тисте анди? Сколько я слышал историй Семи Городов, ни разу не встречал упоминаний о тисте анди на этом континенте. И на моей родине, по другую сторону Ягг-одана – тоже. Ты уверен. Как-то не сходится…

– Я не уверен, Маппо. По ощущению похоже на Куральд Галейн, вот и всё. Чувствуется след Тьмы. Это не Омтоз Феллак и не Телланн. И не Старвальд Демелейн. Других Старших Путей я не знаю.

– Я тоже.

Не обменявшись больше ни словом, они пошли дальше. По подсчётам Маппо, коридор закончился через триста тридцать шагов аркой, ведущей в ещё один восьмиугольный зал, пол в котором был поднят на ладонь относительно коридора. Все плиты тоже были восьмиугольные, на каждой были тщательно вырезаны образы, которые затем скололи и изуродовали, словно в приступе безумной ярости.

Остановившись на пороге, трелль почувствовал, как шерсть встаёт дыбом на шее. Икарий встал рядом.

– Я не думаю, – проговорил ягг, – что нам стоит входить в этот зал.

Маппо согласно заворчал. В воздухе стояла вонь чародейства, старая, затхлая, липкая и загустевшая от силы. Словно волны жара, чары поднимались от плит на полу, от вырезанных на них образов и от изуродовавших изображения рытвин и сколов.

Икарий покачал головой.

– Если это и Куральд Галейн, оттенок мне незнаком. Он… искажён.

– Осквернением?

– Возможно. Но вонь от следов когтей отличается от запаха, который идёт от самих плит. Тебе она знакома? Клянусь смертными слезами Дессембрея, наверняка знакома, Маппо!

Трелль прищурился и посмотрел на ближайшую плиту, покрытую глубокими царапинами. Его ноздри задрожали.

– Одиночники. Д’иверсы. Пряный дух оборотней. Конечно. – Маппо дико захохотал, так что по залу раскатилось эхо. – Тропа Ладоней, Икарий. Врата – они здесь.

– Не просто врата, как мне думается, – сказал Икарий. – Взгляни на неповреждённую резьбу – на что это похоже, по-твоему?

Маппо задумался над ответом. Он оглядел пол с растущей уверенностью, но та не принесла ответов, только новые вопросы.

– Похоже, конечно, но… не совсем. Ещё больше раздражает то, что я не могу себе представить никакой связи…

– Таких ответов здесь нет, – перебил его Икарий. – Мы должны идти туда, куда намеревались, Маппо. Мы близки к пониманию – в этом я уверен.

– Икарий, думаешь, Искарал Прыщ готовится принимать новых гостей? Одиночники и д’иверсы, неминуемое открытие врат. Неужели он – и, как следствие, Владения Тени – в сердце этого схождения?

– Не знаю. Давай спросим его.

Оба отступили от арки.

«Мы близки к пониманию». Эти слова вызвали в сердце Маппо ужас. Он чувствовал себя зайцем, в которого уже прицелился опытный лучник, куда ни беги – спасения нет, так что остаётся только замереть на месте. Трелль стоял на стороне сил, которые потрясли его душу, сил прошлого и сил настоящего. Безымянные – со своими обвинениями, намёками и видениями, со своими тайными целями и скрытыми желаниями. Создания седой древности, если есть в трелльских легендах хоть слово правды. Икарий… О, друг мой, я ничего не могу тебе рассказать. Моё проклятье – молчание в ответ на всякий твой вопрос, и рука, которую я протягиваю как брат, ведёт тебя только к обману. Во имя любви я делаю это и плачу цену… и какую цену!

Бхок’аралы ждали спутников у лестницы и на безопасном расстоянии последовали за ними обратно на первый этаж.

Верховного жреца друзья застали в вестибюле, который тот превратил в свою спальню. Бормоча что-то себе под нос, Искарал Прыщ наполнял плетёную мусорную корзину подгнившими фруктами, мёртвыми летучими мышами и изуродованными ризанами. Он мрачно покосился через плечо на Икария и Маппо, которые остановились на пороге комнаты.