Рилландарас заговорил в сознании каждого из них голосом срывающимся и нетвёрдым, он очень давно им не пользовался:

– Меня мучает искушение посостязаться в острословии, прежде чем убить тебя, Н’трелль.

– Не стоит, – легко откликнулся Маппо. – Я странствую в такой компании, что, как и ты, давно не упражнялся в этом, Рилландарас.

Ярко-голубые глаза вожака метнулись к Икарию.

– Я не силён в острословии, – мягко проговорил яггут-полукровка едва слышным голосом, – но я теряю терпение.

– Глупо. Только обаяние и может спасти тебя. Скажи мне, лучник, ты вверяешь жизнь хитроумной лжи своего спутника?

Икарий покачал головой:

– Разумеется, нет. Я разделяю его мнение о себе.

Рилландарас был сбит с толку.

– Значит, вы странствуете вместе только ради выгоды. Спутники без доверия, без уверенности друг в друге. Ставки, должно быть, высоки.

– Мне становится скучно, Маппо, – заметил Икарий.

Шесть волков вдруг оцепенели, как один.

– Маппо Рант и Икарий. Ага, теперь мы понимаем. Знайте, что мы не питаем вражды к вам.

– Вот и сравнялись в острословии, – заявил Маппо, и его ухмылка на миг стала шире, а затем вовсе исчезла. – Ищи добычу в другом месте, Рилландарас, иначе Икарий может оказать Тричу непрошеную услугу. – Иначе он обрушит на мир всё то, что я поклялся предотвратить. – Ты меня понимаешь?

– Наши дороги… сходятся там, – сказал д’иверс, – где пролёг след демона Тени…

– Уже не Тени, – возразил Маппо. – Это демон Ша’ик. Священная пустыня пробудилась.

– Похоже на то. Вы запретите нам охотиться за ним?

Маппо взглянул на Икария, который опустил лук и пожал плечами.

– Если хочешь скрестить клыки с аптором, это твоё дело. Наш интерес он привлёк лишь случайно.

– Значит, наши клыки вопьются в горло демону.

– Хочешь сделать Ша’ик своим врагом? – спросил Маппо.

Вожак склонил голову набок.

– Это имя мне ничего не говорит.

Оба путника смотрели, как волки отошли восвояси и вновь исчезли в магическом сумраке. Маппо осклабился, затем вздохнул, а Икарий кивнул и произнёс вслух то, что оба они подумали:

– Скоро скажет.

Виканские кавалеристы верещали и дико кричали от восторга, когда сводили своих крепких коней по трапу с грузового корабля. В имперской гавани Хиссара воцарился хаос: всюду толпились буйные кочевники обоих полов, тут и там поблёскивали над заплетёнными в косицы чёрными волосами и остроконечными шлемами железные наконечники копий. Со своего наблюдательного пункта у парапета припортовой башни Дукер[1] смотрел на эту диковатую иноземную армию с большой долей скепсиса и растущей тревогой.

Рядом с императорским историком стоял представитель Первого Кулака, Маллик Рэл; он сложил на пузе толстые мягкие руки цвета промасленной кожи и распространял вокруг сильный запах арэнских духов. Маллик Рэл был совершенно не похож на главного советника командира всех малазанских войск в Семи Городах. То, что жрец-джистал Старшего бога морей, Маэля, должен был официально передать приветствие от Первого Кулака новому Кулаку Седьмой армии, было именно тем, чем казалось: хорошо рассчитанным оскорблением. Впрочем, поправил себя Дукер, этот человек очень быстро занял высокое положение среди имперских игроков на этом континенте. Среди солдат из уст в уста передавались тысячи слухов о гладком, спокойном жреце и власти, которую он приобрёл над Первым Кулаком Пормквалем, но всё это говорилось исключительно шёпотом, поскольку путь Маллика к должности советника Пормкваля сопровождался таинственными и необъяснимыми несчастьями, которые постигали всякого, кто мешал ему, и несчастья эти, как правило, приводили к смерти.