Кортес покачал головой и скроил обиженную мину, не снимая своей вечной сияющей улыбки.

– Миссис Фэган, я смущен верой и доверием ко мне генерального секретаря, позволившего мне участвовать в важнейшем со смерти Господа нашего историческом событии.

– Вера и доверие! – фыркнула Тилли. – Скажите лучше, что он верит в сто миллионов голосов, которые вы принесете ему в июне.

– Мадам! – Кортес только теперь повернулся к Тилли лицом. Улыбка его не дрогнула, но атмосфера между ними несколько остыла. – Возможно, вы выпили лишний бокал шампанского?

– Да что вы, я только начала!

Отец Мишель бросился спасать ситуацию, взял Тилли за руку.

– Полагаю, наш дорогой генеральный секретарь еще более благодарен вашему мужу за его вклад в предвыборную кампанию. Хотя вам этот круиз обошелся в небывалую цену.

Тилли фыркнула и отвернулась от Кортеса.

– Фигня, Роберт может себе позволить.

Последовала неловкая пауза. Отец Мишель виновато улыбнулся Анне, извиняясь за вульгарность новой знакомой. Анна улыбнулась в ответ – улыбкой настолько фальшивой, что даже не притворялась настоящей.

– А вот эти все? – опять заговорила Тилли, обводя жестом всех присутствующих. – Художники, писатели, актеры… Сколько голосов приносит в банк актер? Они хоть сами-то голосуют?

– Это символ. – Лицо отца Мишеля изобразило отработанную задумчивость. – Все человечество ищет ответа на главный вопрос нашей эпохи. Мирское и божественное плечом к плечу перед величием тайны: что есть Кольцо?

– Мило, – бросила Тилли. – Повторите это в проповеди. – Спасибо, – кивнул отец Мишель.

– Что есть Кольцо? – нахмурилась Анна. – Вход в червоточину, тут ведь, по-моему, не осталось вопросов? Теоретики не первый век об этом толкуют. Очень похоже: нечто проходит в него, но не появляется на другой стороне. Сигнал передатчика ослабевает и в конце концов гаснет. Это червоточина.

– Безусловно, подобное возможно, – согласился отец Мишель так кисло, что Тилли усмехнулась. – В чем вам видится цель нашего присутствия здесь, Анна?

– Суть не в том, что оно такое. – Анна с радостью вернулась к близкой ей теме. – Главное – что оно означает. Оно изменит все, и даже если перемены окажутся восхитительными, они вызовут смятение. Людям нужно будет как-то вписать их в свое понимание Вселенной. И в свои представления о Боге, со всем новым, что оно расскажет о Нем. Присутствуя здесь, мы сможем дать им утешение – иначе не смогли бы.

– Согласен, – сказал Кортес. – Наше дело – помогать людям в постижении великих тайн. А эта тайна – всем тайнам тайна.

– Нет, – начала Анна, – я не про объяснения…

– Если хорошо разыграете свои карты и добудете для Эстебана еще четыре года, – заглушила ее голос Тилли, – я назову это чудом.

Кортес сверкнул улыбкой в сторону компании у дальнего стола. Человек в свободном оранжевом одеянии поднял руку и помахал им.

– Ты способна им верить? – спросила Тилли.

– Я верю, что это делегаты из Церкви человечества возносящегося, – ответила Анна.

Тилли покачала головой.

– Человечество возносящееся… Ничего себе, вот это да!

Создадим собственную религию и объявим себя богами.

– Осторожно, – посоветовал Кортес, – есть и другие боги.

Отец Мишель, заметив смущение Анны, попытался ее выручить:

– Доктор Воловодова, я знаком со старейшиной той группы. Замечательная женщина, мне хотелось бы вас познакомить. Если остальные нас извинят…

– Простите, – сказала Анна и осеклась, потому что в столовой вдруг стало тихо.

Отец Мишель и Кортес уставились на что-то у самого бара. Анна обошла Тилли, которая загораживала ей эту часть зала. Сперва перед глазами мелькали только отступающие к стенам люди, а потом у опустевшего бара остался молодой человек в режущей глаз одежде. Он чем-то облился: прозрачная жидкость стекала по волосам, по плечам красного костюма. В воздухе повис резкий запах спиртного.