– То, что я и говорил на собрании. У нас немало ветеранов войны нуждаются, например, в улучшении жилищных условий, а на фоне недавнего землетрясения в Ташкенте можно было бы помочь и оставшимся без крова. Думаю, люди с удовольствием приняли бы помощь.

– Хм, над этим нужно помозговать…

– И ещё одно предложение вдогонку разрешите озвучить?

– Да вы просто фонтанируете идеями, Егор Дмитриевич! Ну, что там у вас ещё?

– У меня вариант проведения концерта в двух отделениях. Сами видите, что, с одной стороны, подбираются музыканты старшего поколения со своим репертуаром, с другой – молодые, исполняющие более современную музыку. Не логично ли будет их развести вместо того, чтобы выступать вперемешку?

– А что, в вашем предложении есть зерно. И выглядит это вполне логично, я бы мог и сам до этого додуматься. Это мы сейчас тоже с товарищем Фурцевой решим. А вы всё же идите чайку попейте, пока я общаюсь по телефону.

Минут через тридцать, когда этот самый чай у меня разве что из ушей не тёк и я думал, о чём так долго можно говорить с министром культуры, меня снова пригласили в кабинет к Суслову.

– Всё нормально, мы поговорили с Екатериной Алексеевной. Вопрос о новых исполнителях решили. Она при мне созвонилась со своим заместителем, товарищем Баскаковым, который непосредственно взаимодействует с артистами. Генеральная репетиция состоится тридцать первого мая в ДК «Красный Октябрь» в полдень. Ну это вы вроде знаете. Будет у вас ещё возможность созвониться с вашим английским другом?

– Надеюсь, да.

– Вот как выясните, точно ли они готовы лететь, тогда через консульство закажем билеты и обеспечим гостиницу. В экстренном порядке мы допечатаем афиши с изменениями. Только на всякий случай появление этих… The Beatles упомянем как возможное. Кстати, а с участниками вашей группы всё нормально, разместят?

– Да, в гостинице «Москва» на парней выделили трёхместный номер и на девушку – одноместный.

– Замечательно! По концерту в двух отделениях товарищ Фурцева тоже со мной согласилась. Чтобы не томить ожиданием немолодых артистов, решили, что они выступят в первом отделении, а вы, молодые, будете закрывать фестиваль. Что же касается названия фестиваля и цели акции… Мы и этот вопрос обсудили с Екатериной Алексеевной и пришли к выводу, что если исполнителей можно варьировать, то цель акции уже обозначена.

– Жаль, – вздохнул я.

– Но согласитесь, что помощь африканским детям – тоже благородная цель… Что ж, не смею вас больше задерживать, Егор Дмитриевич. Всего хорошего. Если возникнут какие-то вопросы, звоните или мне в приёмную, или сразу товарищу Фурцевой…

«Ф-фух, прокатило, – думал я, покидая здание на Старой площади. – Причём прокатило не в самом плохом варианте. Жаль, что с идеей акции не выгорело… А тут я ещё ухмыляюсь портрету Шелепина. На фоне легенды о нашем родстве Суслов мог это воспринять в каком угодно ключе».

Весь погружённый в свои мысли, я на автомате поймал такси и так же, в мыслях о грядущем фестивале и недавней встрече с Сусловым, доехал до дому. Поздоровался с парой бабушек у подъезда, одолел первый лестничный пролёт… и увидел сидящую на подоконнике Светлану Фурцеву.

В первый момент я её даже не узнал. Куда делась та жизнерадостная, пышущая здоровьем молодая женщина? Теперь это была её бледная исхудавшая тень. Тёмные круги под глазами делали её похожей на Наталью Варлей в образе панночки, которая в гробу летала перед охреневшим Хомой.

– Привет! – сказал я, не зная, что ещё можно произнести в этой ситуации.

– Привет, – тихо ответила она. – У тебя нет сигаретки или папиросы?