Рядом толпились другие родители, место для выяснения отношений никак не подходило.

– Почему невозможно? – почти прошептал он.

– Ты о чем?

– Почему ты не можешь какое-то время пожить у Елизаветы Игоревны?

На пороге школы показался Пашка, Вадим замахал ему рукой.

Слава богу, в присутствии сына Геля прекратила донимать его вопросами. Ради Пашки они оба пытались казаться веселыми и беззаботными. Вадим отвез семью к теще. По дороге он опять старался запоминать номера и марки едущих следом машин, но по-прежнему не замечал ничего подозрительного.

Выбрав момент, Вадим предупредил сына:

– Паша, будешь разговаривать с друзьями, не говори, где ты. Ладно? Скажи… заболел, – предложил Вадим. – Врать нехорошо, но сейчас особый случай.

Сын молча кивнул, и у Вадима от жалости перехватило дыхание.

– Со мной все будет в порядке, – успокоил он. – Я приеду через несколько дней и тебя заберу. Потерпи.

Убью, с тоской подумал неизвестно о ком Вадим. Найду и убью.

Теща, умница, ненужных вопросов задавать не стала, отвлекла Пашу разговорами про уроки и увела в комнату.

– Поживи здесь, – снова попросил Гелю Вадим.

– Нет! – не глядя на него, покачала головой жена. – Я должна быть с тобой!

«Ты будешь мне только мешать!» – хотел сказать Вадим, но сил спорить уже не осталось.

Домой они ехали молча, и за это Вадим был жене благодарен. Он остановился у шлагбаума, но заезжать во двор не стал.

– Ты не зайдешь домой? – удивилась Геля.

– Нет. Мне нужно на работу.

– Вадик, ты ничего от меня не скрываешь?

– Нет. Я ничего не знаю, Геля. Я ничего не понимаю и хочу разобраться. А ты мне мешаешь.

Она не слишком мешала. Просто он понятия не имел, как станет «разбираться».

– Я хочу тебе помочь, – грустно сказала Геля.

– Знаю. Но помочь ты мне не можешь. – Он хотел опять сказать, чтобы ехала к матери, но сдержался.

Геля вышла, мягко хлопнув дверью. Он выбрался следом, дошел с ней до квартиры, подождал, пока она отопрет дверь. Не заходя внутрь, обнял жену одной рукой, поцеловал и вернулся к машине.

И вместо того чтобы вернуться на работу, он поехал к дому Никитиных родителей.

Адреса Вадим не помнил, но дом нашел сразу. За двадцать прошедших лет квартал не изменился. Он долго звонил в квартиру на восьмом этаже, но ему никто не открыл.

Геля чувствовала себя ужасно. Раньше она мужем гордилась, но оказалось, что гордиться нечем. Сейчас он показал себя слабаком, и это было отвратительно. А самым отвратительным было то, как в одночасье сломалась налаженная жизнь, и Геля почувствовала себя в пустоте. В вакууме. От этого становилось совсем тоскливо.

Перестрелка не имела и не могла иметь к Вадиму прямого отношения, это Геля понимала. Просто он оказался в ненужное время в ненужном месте. Не девяностые же сейчас!

Хотя девяностые Геля помнила плохо, больше по рассказам, поскольку и тогда ее семья и все ближайшие знакомые не имели отношения ни к перестрелкам, ни к чему-то такому, криминальному. Это был совсем другой мир, который они наблюдали только на экране телевизора.

Сидеть дома и ждать непонятно чего не хотелось. Геля быстро переоделась в деловой костюм – в офисе она всегда появлялась в деловой одежде. Только она одна и появлялась, сотрудники ходили в джинсах и свитерах. Ей даже на Славу пришлось мягко нажать, чтобы тот отказался от демократичного стиля в пользу костюма.

Если недавняя поземка перейдет в серьезный снегопад, то к вечеру наверняка образуются огромные пробки.

Но, как вскоре выяснилось, вечера ждать не пришлось. До офиса Геля не ехала, а ползла. В какой-то момент даже захотелось вернуться. Она бы так и сделала, но все никак не удавалось съехать с проспекта или развернуться. Из-за огромного внедорожника совершенно ничего не было видно. Гелина машинка проползала пару метров вслед за этим монстром на колесах и снова останавливалась.